Четыре молодых русских поэта, не ставших «звездами ВКонтактика»
Текст и подбор фото: Александр Соловьев
Мгновенная популярность - удел поп-звезд. И это нормально. В том числе и в поэзии. Но, к сожалению, порою именно по тем юным поп-поэтам, имена которых на слуху, а тексты — на виду, судят обо всей поэзии двадцатилетних в целом - и не просто судят, но делают малоутешительные выводы. Чтобы исправить такой перекос, мы попросили студента школы филологии НИУ ВШЭ Александра Соловьева рассказать о четырех недавно вышедших авторских книгах русских поэтов, начавших свой путь уже в десятые годы XXI века.
Как часто это происходит в любом разговоре о , выбор нескольких репрезентативных фигур оказывается неполным, неправильным - слишком уж многочисленны и отличны друг от друга поэтические практики, слишком много авторов (счет идет даже не на десятки), выбирающих чрезвычайно разные способы письма. И если в поколении 90-х годов мы уже научились хоть как-то классифицировать поэтов (хотя иногда кажется, что очень зря): «Новый эпос», «Новая искренность» и т. д., то с поколением 20-30-летних это оказывается почти невозможным. Однако, поскольку объем текста ограничен, все же придется остановиться всего на нескольких фигурах. По возможности предпочтение будет отдано авторам, недавно выпустившим сборники, которые еще можно найти и познакомиться с более-менее полной выборкой.
1. «Ключ от башни. Русская готика»
М.: АРГО-РИСК, 2017. Серия «Поколение»
Когда говорят о 24-летнем Ростиславе Амелине, зачастую не удерживаются от неуместного поиска параллелей с поэзией его отца, что довольно странно. Максим Амелин глубоко укоренен в традиции и ориентируется во многом на русский XVIII век, а Ростислав - один из самых экспериментаторских поэтов своего поколения: его тексты непохожи друг на друга, обращаются к самым разным, иногда противоречащим друг другу традициям. Слово «экспериментаторский» в данном случае - не клише, а констатация факта - Р. Амелин никогда не останавливается на каком-то одном способе поэтического высказывания, для каждого нового стихотворения ищет новую форму, поэтому последняя книжка действительно напоминает лабораторию по перезагрузке поэзии.
И все же, при всей своей мозаичности, есть нечто, что объединяет все (или почти все) тексты, представленные в книге. Это поиск неочевидных связей, соединяющих элементы мироздания. Не существует ничего отдельного, все связано со всем. Впрочем, поиск скрытых связей - общее место в поэзии 20-30-летних, но Амелина отличает широта охвата и ненавязчивая интонация проговаривания, для себя или про себя. Приведенное стихотворение демонстрирует это вполне отчетливо.
мандельштам ел, ел вишенку с торта хлебникова, а косточку не проглотил, выплюнул
покатилась, покатилась косточка по асфальту, упала в канализацию
бежит, бежит крыса, косточка падает, падает ей на голову
поднимает, поднимает взгляд крыса, ничего нету, свет, свет в конце тоннеля
опускает она голову и видит: косточка. косточка. хватает её ртом, убегает
бежит, бежит крыса по набережной васильевского острова
фиванский сфинкс улыбается, спрашивает у отражения напротив:
кто стоит утром на четырёх ногах, днём на восьми, а вечером на шестнадцати?
отражение отвечает ему: вишнёвое дерево. а теперь мой, мой вопрос!
кто ходит ночью без ног, а на заре стоит на одной?
фиванский сфинкс улыбается и отвечает: вишнёвое дерево!
бежит, бежит крыса с косточкой, вообще ничего не понимает
добегает до чёрной речки. до чёрной речки
кладёт кость в норку, в норку, укрывает, прячет, а потом умирает
проходит год, год, вырастает стройное дерево, раскрывает почки, поднимает ветки с листьями
по ним ползут гусеницы, их клюют птицы, завязываются вишни
подходит новый хлебников, срывает и не ест, срывает и не ест
он делает торты, торты, на каждый кладёт по вишенке
иногда печёт пироги с начинкой из вишни с косточкой
а новый, новый мандельштам приходит в гости, но не ест, не ест тортики
он с них снимает вишню, а косточки плюёт, плюёт в форточку
2. Галина Рымбу «Передвижное пространство переворота»
М: АРГО-РИСК, 2014. Серия «Поколение»
Без 27-летней Галины Рымбу, кажется, вообще не может обойтись ни один разговор о молодой поэзии. Она принадлежит к кругу левых поэтов, во многом наследующих манере Кирилла Медведева — прямого социального высказывания верлибром. Однако друг от друга эти поэты отличаются довольно сильно, и на первый взгляд объединить их довольно сложно.
Поэзия Рымбу демонстрирует проникновение социального в личное, регистрирует проблемы, о которых общество потребления привыкло молчать: насилие, отчуждение, нищета. Однако ее обличительный пафос не кажется анахронизмом, язык описания адекватен современности. При этом часто в стихах Рымбу социальность совмещается с почти интимным - прямой контраргумент сторонникам разделения личного и политического. Нечто похожее можно встретить у поэтесс Оксаны Васякиной («Ветер Ярости»), жестко актуализирующей феминистскую повестку, и Лиды Юсуповой (Dead dad), анализирующей насилие как социальный феномен.
Приведенное стихотворение - из последней подборки Рымбу «Космический проспект»:
на территории ТЭЦ-5 мы развели костер запрещенного масштаба;
нам это удалось, потому что тогда, в конце 90-х
туда свободно можно было проникнуть,
ранней осенью 99-го мы ходили там с папой среди ям с отходами,
маленьких промышленных свалок, кривых деревьев и искали медь;папа всегда говорил: «лучше находить медь, чем находить «алюм»,
«алюм» можно сдавать, когда совсем уже фигово»;
и он ласково называл ее «мед», когда находил.у нас были черные пакеты, куда мы складывали старые кабели -
папа большие, а я поменьше,
в тот раз нам повезло и мы много набрали,
попались толстые кабели, внутри которых было много меди,
папа сказал: «мы замучаемся их ножами чистить, давай подожжем»;мы набрали веток и еще какого-то горючего мусора
папа стал разводить костер и кидать туда кабели,
красиво на них обгорала резина, и оставалась медь, которую
мы палочками вытаскивали из костра; я нашла рядом
старую рабочую каску и играла ей, складывала туда,
а костер разгорался все больше, папа кидал и кидал туда
кабели, с которыми нам повезло в этот день; мы болтали и жгли медь
и уже представляли, как папа купит себе немного выпить,
а я куплю себе мармелад, остальное - отдадим маме на продукты,
но тут мы увидели, что к нам подъезжает пожарная машина
с включенной сиреной, из машины вышли пожарники и начали орать:
«вы что, *? это территория ТЭЦ-5
и вы здесь развели костер запрещенного масштаба,
щас вызовем ментов и поедете в участок,
будете платить штраф»
а папа спокойно сказал: «не надо, со мной ребенок.
мы все потушим и уйдем домой. не надо нам штраф».
и тогда я поняла, что сейчас нужно быть по максимуму ребенком,
сказать так, чтобы они отстали, и сказала: «не надо,
мы честно все потушим, а деньги за медь отдадим маме»,
они смотрели и сказали: «ладно, * с вами» и уехали.а мы потом пошли в только что открывшийся неподалеку пункт приема металлолома
и выручили там неплохо, папа выпил немного по дороге к дому,
я несла коробку с мармеладом и тоже ела на ходу
черным ртом и черными руками, и когда
мы пришли домой и дали маме деньги,
она была очень рада и спросила:
«почему от вас так пахнет огнем?»
3. Эдуард Лукоянов «Зеленая линия»
СПб.: Порядок слов, 2017
28-летний Эдуард Лукоянов принадлежит к тому же кругу левых поэтов, однако от, например, поэзии Рымбу он очень далек. Его стихи, в отсутствие адекватного описываемой реальности языка, вообще отказываются объяснять или описывать что-либо, заменяя описание на указание и комбинирование элементов речи. Это, по выражению Павла Арсеньева, «дейктическое письмо» становится постоянным приемом поэзии Лукоянова и прослеживается и в описании любовного переживания, и в разговоре о политической повестке, настойчиво отсылая нас к чему-то вне текста и вне языка, и в конечном итоге выливается в верхнюю ноту переживания и ясную пронзительность. Более радикальной критики языка, из молодых поэтов, кажется, не предлагает никто.
В сборник входит и поэма «Кения», за которую Лукоянов в 2016 году получил премию Аркадия Драгомощенко.
узор был деревянный птицы есть вересчаты
чешская речь в ущелье деепричастий змеиных
кто склонился разбирая то что сам создал зачем-то
тем-то и тем-то для тех-то и тех-то вряд ли тот кого я не боюсь
я боюсь что камни не оставят камня на камне от камня
что сквозняк размотает проволоку последнего флюгера
что твои кости что твои колени для того кто сам вдали
ты сам откуда я из цхинвала а ты а я из москвы***
дети упражняются в погребе: у нас будет мальчик
у нас будет девочка, у нас будет сын, у нас будет дочь,
у нас будет солдат внутренних войск. две девочки смеются,
две девочки отдаются молодым чеченцам, у нас будет черемуха,
ее белые цветки, ее запах белый, ее девочки отдаются черемухе,
ее падает ниц в стакан черемши. никуда, вовне
пропололи кастет лба-ба-ба. в погребе дети упражняются:я буду мама, ты будешь отец. настала зима. тк-тк-тк. тс-тс-тс-тс.
4. Глеб Симонов «Выбранной ветки»
М: АРГО-РИСК, 2017
Нью-Йоркский поэт и фотограф Глеб Симонов (р. 1986) не слишком явно присутствует на карте современной поэзии. Сборник «Выбранной ветки» — избранное (вернее, избранные - книга содержит несколько разделов) за последние пять лет.
Стихи Симонова, очень лаконичные и точные, они оставляют впечатление зарисовок, отдельных фотографий, выхватывающих часть реальности, однако в коллаже, составленном из них, угадывается отражение мироздания в целом. Это поэзия, лишенная наблюдателя, равная той части мира, которую она описывает, совпадающая с ней и говорящая голосами того, что попадает в ее объектив - роль поэта сводится к тому, чтобы выбрать верный ракурс взгляда. Между отдельными репликами возникают паузы, заполненные тишиной - не менее важной составляющей этих стихов, чем звучащая речь. Все это роднит Симонова с другим поэтом его поколения, Василием Бородиным, близким ему по способу поэтического говорения, и, отчасти, с Геннадием Айги, чье влияние иногда угадывается за некоторыми стихами из этой книги.
или лёд -
или комья намыленной пыли
мелко стекающие как есть
сквозь решётчатые заслоны
в немую стоячую топь.
—
сразу за линией -
птичий утёс
раскачивается от ветра.подавая рукой до земли
(отдавая руку земле) -
чувствуешь? - теплая. метки
на сторонах
долгого поля, куда
оборотами -
видишь? - идёт
травяная хозяйка
гадать -
по серпу в ребре
Разумеется, вынужденно не были названы многие замечательные поэты: , Виктор Лисин, Никита Сунгатов, Дина Гатина, Алексей Порвин, и еще множество других. Однако, как кажется, по представленной выборке уже можно сделать вывод о невероятном разнообразии поэтических практик молодой поэзии. Уж точно достаточном, чтобы каждый поэт нашел своего читателя.
Молодые поэты выступили на площади
Просмотры: 0
1. Организация литературно-поэтического процесса
Нынешнее время переживает расцвет русской поэзии, причем в самых разных городах - в Саратове и Тамбове, Киеве и Днепропетровске, Харькове и Перми, Нью-Йорке и Хельсинки, Екатеринбурге и Берлине, Воронеже и Новосибирске, Липецке и Владивостоке…
Осознать в полной мере это можно будет, на мой взгляд, только спустя годы.
К сожалению, в настоящий момент не разработаны к р и т е р и и оценки современного поэтического текста - они откровенно субъективны (в том числе, вероятно, и у автора этой статьи). Более того - аналитические материалы о современной поэзии в толстых журналах появляются крайне редко. Немногочисленные статьи Евгении Вежлян, Владимира Губайловского, Евгения Сидорова, Анны Кузнецовой, Леонида Костюкова и некоторых других исследователей не меняют ситуацию кардинальным образом. Критический анализ современного поэтического пространства переместился в лучшем случае в область научных и справочно-библиографических монографий (Сергей Бирюков, Наталья Фатеева, Юрий Орлицкий, Сергей Чупринин, Игорь Шайтанов) и предисловий к крупным антологиям и сборникам (Вадим Перельмутер, Дмитрий Кузьмин, Илья Кукулин, Данила Давыдов), а в худшем - в литературно-журнальную pr-публицистику.
В настоящий момент мы со всей очевидностью наблюдаем локальные референтные сообщества, которые пропагандируют определенные литературные группы. В литературном цехе подавляющее большинство критиков - поэты, причем, поэты, одаренные, имеющие ярко выраженные пристрастия и зачастую недюжинные организаторские способности, т.е. это люди, ф о р м и р у ю щ и е общественное мнение, формирующие его в связи с собственными представлениями о поэзии (что естественно) и в связи с собственной версификационной практикой (что тоже естественно). Однако говорить в таком случае об объективности исследователя, на мой взгляд, не всегда правомочно.
Критиков, регулярно и систематически пишущих о поэзии и не пишущих (не публикующих) стихи, можно перечислить на пальцах. Лев Аннинский, Роман Арбитман, Николай Богомолов, Павел Крючков, Владислав Кулаков, Алла Марченко, Андрей Немзер, Владимир Новиков, Наталья Иванова, Анна Сафронова, Елена Трофимова, Сергей Чупринин. Кто еще?
В основном же поэты, будем объективны, взяли критическое ремесло в свои натруженные руки. Назовем (в алфавитном порядке) наиболее заметных и талантливых - Михаил Айзенберг, Алексей Алехин, Сергей Арутюнов, Андрей Василевский, Евгения Вежлян, Людмила Вязмитинова, Дмитрий Бак, Мария Бондаренко, Александр Бараш, Дмитрий Быков, Мария Галина, Анна Глазова, Ирина Горюнова, Татьяна Грауз, Фаина Гринберг, Татьяна Бонч-Осмоловская, Сергей Бирюков, Владимир Губайловский, Данила Давыдов, Сергей Завьялов, Сергей Казначеев, Елена Кацюба, Константин Кедров, Андрей Коровин, Леонид Костюков, Кирилл Ковальджи, Геннадий Красников, Анна Кузнецова, Илья Кукулин, Дмитрий Кузьмин, Виктор Куллэ, Максим Лаврентьев, Станислав Львовский, Евгений Лесин, Арсен Мирзаев, Юрий Орлицкий, Алексей Парщиков, Вадим Перельмутер, Кира Сапгир, Ольга Седакова, Евгения Свитнева (Доброва), Евгений В. Харитонов, Бахыт Кенжеев, Юрий Кублановский, Юрий Милорава, Арсен Мирзаев, Дарья Суховей, Дмитрий Тонконогов, Илья Фаликов, Наталья Фатеева, Сергей Цеплаков, Андрей Щербак-Жуков, Аркадий Штыпель (он даже о самом себе статью опубликовал!), список можно продолжать и продолжать.
Плохо ли, что талантливые поэты пишут рецензии и критические статьи? Конечно, не плохо. Речь о другом. О том, что литературное сообщество и читающая аудитория нуждаются в беспристрастных критиках-филологах, стоящих над схваткой, абстрагирующихся от литературной ситуации, личных симпатий/антипатий, собственных (даже самых искренних!) представлений о поэзии, нуждаются в неангажированных литературтреггерах и, может быть, прежде всего, в прозорливых издателях.
В так называемую «застойную» эпоху, как показало время, такие издатели были.
В неподцензурной литературе тогда работали уникально (именно так!) одаренные люди, соединяющие в себе недюжинный поэтический талант и выдающиеся организаторские (а также технические) способности - Константин К. Кузьминский, Владимир Эрль, Борис Тайгин и некоторые другие.
Именно эти подвижники (отнюдь не только редакторы официальных изданий, чье значение, впрочем, тоже велико, так как во времена «застоя» в цензурированной литературе печатались и Борис Слуцкий, и Ксения Некрасова, и Владимир Соколов, и другие подлинные поэты) в полной мере оценили дарования своих собратьев по перу и фактически расставили приоритеты в русской поэзии на десятилетия вперед. Например, Константин К. Кузьминский составил при участии Григория Ковалева не только легендарную Антологию «У Голубой Лагуны», но и напечатал машинописным образом (вместе с Борисом Тайгиным) первые книги таких разноплановых поэтов, как Иосиф Бродский, Михаил Ерёмин, Дмитрий Бобышев, Николай Рубцов, Станислав Красовицкий, Евгений Рейн, Генрих Сапгир, Игорь Холин. Борис Тайгин за сорок лет в своем подпольном издательстве «Бэ - Та» выпустил более 150 поэтических книг в том числе сборники Геннадия Алексеева, Беллы Ахмадулиной, Владимира Корнилова, Виктора Сосноры и многих-многих других. Владимир Эрль под маркой издательства «Польза» издал с 1965 по 1970 годы 70 книг, а в издательстве «Палата мер и весов» - 30 сборников .
Поэты, пропагандируемые самиздатовскими издателями, стали впоследствии гордостью отечественной культуры.
Издатели проявили себя и как э к с п е р т ы.
Кто окажется истинным экспертом нынешней литературной эпохи?
Кто окажется наиболее прозорливым критиком и литературтрегерром?
Ответы на эти вопросы даст время.
При всех очевидных различиях, нынешняя и «застойная» эпохи (с точки зрения организации литературно-поэтического процесса) имеют много общего.
Сейчас, как и в прежнее время, в литературе существуют свои номенклатурные издания (и авторы) и свой самиздат. К номенклатуре, которая живет по своим законам, я бы отнес издания, входящие в сообщество «Журнальный зал», издания, получающие государственные дотации (они по-прежнему существуют), а к самиздату - своекоштные журналы, издающиеся нерегулярно близкими по духу литераторами («Журнал поэтов», «Акт. Литературный самиздат», «Словолов», «Орфей», «Василиск», Интернет-издания «TextOnly», «Другое полушарие»).
Где печатаются более яркие и современные стихи? В «Новом мире», входящем, разумеется, в «Журнальный зал», или в питерском журнале «Акт. Литературный самиздат», который издают тиражом 126 экземпляров ветераны неподцензурной литературы, поэты Тамара Буковская и Валерий Мишин? Мною было произведено доморощенное социологическое исследование среди своих знакомых литераторов. Мнения разделились - 50 на 50.
А если бы «Акт» входил в «ЖЗ»?!
Перемены, произошедшие в стране и связанные с кардинальной сменой общественно-экономической формации, затронули поэтическое сообщество, как это ни парадоксально, лишь в м а л о й мере. Главное (а по сути, и единственное) различие между литературным процессом эпохи «застоя» и нынешним временем является наличие Интернета. Интернета как инструмента с о х р а н е н и я и тиражирования рукописи. То есть изменилось т е х н и ч е с к о е средство сохранения рукописи, но отнюдь не отношение к ней. По сути - из догутенберговской эпохи мы сразу перепрыгнули в пост-гутенберговскую. Из сам/там-издата - в Сеть.
Однако Интернет Интернету рознь. Одно дело - иметь собственную (мало посещаемую, фактически самиздатовскую!) WEB-страничку, другое - стать участником большого портала.
Тенденции глобализации коснулись и литературного процесса, который активно перемещается во всемирную паутину. В частности, огромное влияние на литературную погоду в настоящий момент оказывает Интернет-портал «Журнальный зал». В этом медиа-гиганте объединены многие толстые журналы, печатающие (в том числе) и стихи - «Арион», «Новый мир», «Крещатик», «Октябрь», «Дружба народов», «Сибирские огни», «НЛО», «Иностранная литература», «Дети Ра», «Волга-ХХ1 век», «Новый берег» и другие.
«ЖЗ» - масштабное электронное хранилище отечественной литературы, репрезентативно представляющее тенденции русской изящной словесности, в том числе и в поэзии. Включив в свои ряды, например, такие частные издания, как «Крещатик» и «Дети Ра», «ЖЗ» открыл дополнительные возможности для легитимизации целого ряда непризнанных «толстожурнальным» мейнстримом поэтов. «ЖЗ» сократил очереди на публикации, фактически оздоровив литературный процесс - теперь поэтам не надо ждать годами новой публикации, ведь число изданий, входящих в престижный портал, увеличилось.
«ЖЗ» мог бы стать, на мой взгляд, и более успешным - грандиозным! - проектом, если бы пошел на дальнейшее расширение своих сплоченных рядов. К сожалению, до сих пор в «ЖЗ» не входят л у ч ш и е, на мой взгляд, журналы поэзии (пусть и не толстые) - уже упоминающийся мною «Акт. Литературный самиздат» (редакторы Тамара Буковская и Валерий Мишин) и выходящий двадцать (!) лет «Журнал поэтов» (редакторы Константин Кедров и Елена Кацюба). Не приглашены в «ЖЗ» и такие, безусловно, значимые издания, как «Москва», «Юность», «Воздух», «Литературная учеба», «Словолов», «Орфей», «Василиск», «Меценат и мир», «Российский колокол» и многие другие.
Журналов, ориентированных исключительно на поэзию, в «ЖЗ» только т р и - «Арион», «Интерпоэзия» и «Дети Ра». Это на всю страну, на весь русскоязычный мир! Конечно же, этого недостаточно.
Другой крупный медиа-портал «Новая литературная карта» также заслуживает пристального внимания. Попытка структурировать литературное пространство по географическому признаку, безусловно, важна и полезна, но в этом деле нужна колоссальная осведомленность (иначе данные безнадежно устаревают) и благородная и квалифицированная исследовательская беспристрастность, чего у создателей «Новой литературной карты», на мой субъективный взгляд, нет. У них - явная политика двойных стандартов. В результате замалчиваемы оказываются далеко не худшие, по моим представлениям, издания - Интернет-журнал «Другое полушарие», журналы «Орфей», «Футурум АРТ», альманах «День поэзии» и многие-многие другие. Об этом я подробнее писал в «Детях Ра», № 8, 2008.
Словом, говорить об объективности современного литературно-поэтического процесса пока преждевременно, как было бессмысленно оценивать подлинные достижения в литературе во время «застоя», когда одни из лучших поэтов эпохи Георгий Оболдуев и Леонид Губанов напечатали по о д н о м у взрослому стихотворению. А Валентин Ярыгин - ни одного.
Однако бесспорно, что в настоящий момент идет интенсивное создание эмпирической базы - поэты разных направлений и стилей печатаются в журналах, антологиях, Интернет-изданиях и т.д. Нынешнее время - это время собирать «камни», сохранять то, что есть, обратить в короткой аннотации внимание на то, что опубликовано. Подготовить «почву» для будущих исследователей.
Не случайно самые популярные рубрики в журналах «Новый мир» и «Знамя» - это «Библиографические листки» (ведущие Андрей Василевский и Павел Крючков) и «Ни дня без книги» (Анна Кузнецова). См. об этом социологическое исследование журнала «Дети Ра».
Важнейшие культурологические проекты современности - составление библиографической описи поэтических книг «Стихи Миллениума» (Евгений В. Харитоновъ), рубрика «Хроника поэтического книгоиздания в аннотациях и цитатах» (Данила Давыдов на страницах журнала «Воздух»), сохранение на Интернет-ресурсе www.vavilon.ru поэтических книг в полном объеме.
Сложно говорить об объективности выбора Д. Давыдова и Д. Кузьмина - у них свой взгляд на поэзию, который они годами отстаивают и который мне представляется далеко не всегда верным. Однако важно, что они сохраняют многое из того, что есть. Метод Е. В. Харитонова менее оценочен - он фиксирует в с е без исключения поэтические сборники, вышедшие после 2000-го года. Видимо, отдавая себе отчет в том, что истинное понимание происходящего сейчас в поэзии придет, как мы уже говорили, значительно позднее.
2. Творческие аспекты: «традиционалисты» и «авангардисты»
Важнейшая особенность нынешнего времени - очень высокий уровень поэзии российских регионов и не выведенной в мейнстрим поэзии столичных городов.
В настоящее время в нашей стране работают десятки первоклассных поэтов, пишущих силлабо-тонические стихи, и, к сожалению, обделенных вниманием критики и литературоведения, да и просто нечасто встречающихся в исконной «толстожурнальной» печати. Назову только несколько имен - Юрий Асланьян (Пермь), Николай Буторин (Санкт-Петербург), Александр Бугров (Кострома), Андрей Власов (Великие Луки), Владислав Дрожащих (Пермь), Игорь Галеев (Москва), Янис Грантс (Пермь), Всеволод Емелин (Москва), Сергей Зубарев (Липецк), Сергей Ивкин (Екатеринбург), Евгений Лесин (Москва), Слава Лён (Москва), Борис Марковский (Германия), Антон Нечаев (Красноярск), Анна Павловская (Минск-Москва), Геннадий Прашкевич (Новосибирск), Валерий Прокошин (Обнинск, Калужская область), Игорь Панин (Москва), Евгений Реутов (Москва), Александр Федулов (Тамбов-Москва), Феликс Чечик (Израиль), Владимир Ярцев (Новосибирск).
Любопытный факт: н и о д н о из этих имен не попало в поле зрения опытного критика Евгения Сидорова, опубликовавшего интересную и обстоятельную статью «Поэзия как диагноз» в «Знамени». Это не говорит о том, что список Сидорова не п р а в и- л ь н ы й, а всего лишь о том, что списков на сегодняшний день много. Современная поэзия работает избыточно, что позволяет говорить о кризисе «перепроизводства».
Перечисленные мной поэты при должном внимании к ним могли бы войти в первый ряд отечественной изящной словесности. Однако роли мейнстримовских («номенклатурных») авторов на сегодня распределены и на слуху другие имена, которые, надо заметить, легко заменимы, что, возможно, и произойдет в ближайшие годы.
Названные мной поэты работают, как мы уже говорили, в классической силлабо-тонической манере, хотя и не теряют интереса к определенным формальным экспериментам.
Опираясь на лучшие российские (советские) стихотворные традиции середины и конца прошлого века (Борис Слуцкий, Александр Межиров, Аркадий Кутилов, Александр Ханьжов, Олег Григорьев), они ужесточили черты современной просодии, в их стихах появились максимально густая плотность, усиленная аллитерационными возможностями, максимум просторечной, бытовой и даже обсценной лексики. Это поэзия жесткая, нелицеприятная, зачастую граничащая с физиологическим очерком. Лексический ряд изобилует такими словами, как тоска, смерть, гроб и т.д., что в советских литературных журналах встречалось гораздо реже.
Изменилась жизнь - изменились стихи. Поэты, как зеркала (штамп тут неибежен), отражают то, что есть.
Анна Павловская описывает жизнь современного московского гастарбайтера :
Мне муторно от страха,
Тупая боль в глазах.
Луна - как черепаха
В холодных небесах.
И темнота, и крыши,
Как плахи... Страшный Суд.
Опять придут бесстыже
И паспорт заберут.
И скажут, забирая:
«На все тебе три дня»...
Москва моя родная,
За что ты так меня?!
Феликс Чечик не скрывает тотального минорного настроения :
То ли снег, то ли пух тополиный.
Мягко стелит, да холодно спать.
Приползу на карачках с повинной.
Нет прощения. Мне ли не знать.
Снег растаял со скоростью пуха.
Отчего же не стало теплей?
Затянулась моя невезуха,
затянулась на шее твоей.
Игорь Галеев оплакивает сгоревшие «за спиною мосты» :
зачем-то играем мы оба,
горят за спиною мосты
и хлопают крышкою гроба,
но мне улыбаешься ты.
играем с тобою мы оба,
и в страстном забвении ты,
моя дорогая зазноба,
моей тошнотворной мечты.
Безбожно фальшивим мы оба -
на фоне пришедшей зимы,
на сцене большого сугроба,
под тусклым презреньем Луны.
Интересна рифменная система вышеупомянутых авторов - она, как правило, строга, перекрестна (abab), стихотворные метры (размеры) в произведениях выдержаны, раешные вольности допускаются крайне редко. Иначе и не может быть при т а к о м взгляде на жизнь (такой жизни). Трагическое ощущение мироздания - основной лейтмотив этих поэтов, зачастую прячущихся за маской иронии, гротеска и брутального сарказма. Они постоянно напоминают себе и нам, читателям, о бренности и даже абсурдности бытия, о том, как быстро и безжалостно замыкается «ближний круг». Их речь - прямая, без экивоков, синтаксически простая, что граничит их манеру с добротной прозой.
Одно из самых суггестивных произведений последних лет - поэма Валерия Прокошина «Выпускной-77» , написанная свободным стихом. В поэме без лишних красивостей и версификационных изысков рассказывается о судьбах учеников простой советской школы. Кто-то из них спился и стал бомжом, кто-то погиб в Афганистане, кто-то - в автокатастрофе, кто-то покончил жизнь самоубийством и т.д. Показана реальная жизнь, не приукрашенная лозунгами и гутаперчивым ТВ.
Вовка Осадчий - один в один похожий на Юрия Антонова
за которым табунами бегали девочки из параллельных классов
спился и умер пару лет назад
Зина Шведова - спилась и умерла в 38
Тимоха Ганин - спился и умер
Олечка Зайченко - спилась и умерла
Саша Никитин - спился и умер
Современные поэты искусственно поделены на так называемых традиционалистов и авангардистов. Это разделение происходит, прежде всего, из-за неких идеологических табу и путаницы в терминологии. В настоящее время к авангардистам ошибочно относят авторов, работающих в так называемой комбинаторной манере (визуальная поэзия, палиндромия, анаграмматическое письмо, брахиколон, однострок и т.д.). Между тем, перечисленным жанрам не десятки, а с о т н и лет (См. об этом, например, исследования С. Бирюкова и Т. Бонч-Осмоловской.)
Палиндромы писали классики русской поэзии Гавриил Державин, Валерий Брюсов, Велимир Хлебников, Илья Сельвинский, Семен Кирсанов, в жанре визуальной поэзии творили Симеон Полоцкий, Александр Сумароков, Гавриил Державин, Алексей Апухтин, Валерий Брюсов, Василий Каменский и многие другие. Мастерами анаграммы были Владимир Маяковский и Давид Бурлюк.
Нынешние поэты, наследующие перечисленным классикам, развивают давние т р а д и-ц и и отечественной изящной словесности. Это тоже поэты-традиционалисты. Все дело только в том, что традиции в великой русской поэзии разные - их просто надо знать.
Можно назвать таких талантливых авторов, работающих в комбинаторной манере, как Айвенго, Лайла Арсанова, Павел Байков, Максим Бородин (Украина), Лоренс Блинов, Николай Грицанчук, Борис Гринберг, Павел Байков, Сергей Бирюков (Германия), Георгий Жердев, Анна Золотарева, Арт. Иванов, Арсен Мирзаев, Елена Кацюба, Константин Кедров, Валерий Кислов, Елена Круглова, Михаил Кузьмин, Михаил Нержин (США), Ры Никонова (Германия), Евгений В. Харитоновъ, Ольга Зикрата (Великобритания), Сергей Сигей (Германия), Дарья Суховей, Валерий Шерстяной (Германия), Ильдар Харисов (Германия), Ия Эско и другие.
Это поэты, препарирующие слово, ищущие и находящие тайные коды и смыслы в созвучиях, работающие с графикой стиха. Подлинных поэтов, работающих в данной традиции, конечно, не много. Важно уметь отличить мастеровитого ремесленника от художника. Мало написать стихотворение, которое одинаково читается слева направо и справа налево, важно, чтобы палиндром (даже однострочный) имел смысл, образ, музыкальное звучание.
Предшественники нам оставили превосходные образцы.
«Я иду с мечем судия» - писал Гавриил Державин в ХVIII веке.
«Дорого небо, да надобен огород» - выдохнул погибший в 2004 году Дмитрий Авалиани.
«Я и ты балет тела бытия» - в настоящее время виртуозно шаманит словом Елена Кацюба, показывая образное, метафоричное мышление в жестких рамках классического перевертня. Замечательное стихотворение? Замечательное. Можно ли назвать его авангардным? Конечно, нет. Это удачная попытка развить давние (в том числе фольклорные) традиции.
Авангард - это высокая п о э з и я в рамках н о в о г о версификационного приема.
Есть ли сейчас новые приемы?
Все больше и больше современных авторов пишут свободные стихи, которые постепенно стали появляться на страницах толстых журналов. «Новый мир», например, печатает верлибры Наталии Азаровой, Ивана Ахметьева, Андрея Василевского, Юрия Косаговского, Евгения В. Харитонова, покойного Геннадия Айги (кстати говоря, силлабо-тонические стихи Айги в переводах Давида Самойлова и Бориса Иринина «Новый мир» печатал еще в 1962 году), «Знамя» публикует Виктора Санчука и Евгения Сабурова. Выходят объемные антологии верлибра (составитель Карен Джангиров), проходят фестивали свободного стиха и т.д. Однако верлибр верлибру рознь. Современный свободный стих претерпевает, на мой взгляд, существенный кризис - чаще всего он низведен до уровня плохой короткой прозы, разбитой непонятно почему на строки. Энергичный, спрессованный верлибр, усиленный элементами остранения, встречаем у редких поэтов - Сергей Бирюков, Лоренс Блинов, Георгий Геннис, Татьяна Грауз, Николай Грицанчук, Ирина Добрушина, Ульяна Заворотинская, Павел Золкин, Елена Кацюба, Константин Кедров, Сергей Кромин, Михаил Кузьмин, Юрий Милорава, Александр Моцар, Илья Оганджанов, Елена Сазина и у некоторых других.
Хороший верлибр - это не плохая проза. Это то, что прозой пересказать затруднительно.
Стихи, например, Татьяны Грауз прозой не перескажешь.
из стольких волшебных букетов дерево смерти
у окраины сельского кладбища
дерево матери дышит псалмами
я только смотрю
как меж ветвей солнце встречается с гибелью сновидений
кора точно память
отшелушивается как глина с ладоней
истончается кожа
и прикасается
к синеве литургии
к тайне творения
тайне завета последних прохладных ветвей
Если разобрать с филологической точки зрения этот верлибр, то мы увидим, какими разнообразными тропами пользуется автор. Тут и метафора (дерево матери дышит псалмами) и сравнения (кора точно память; как глина с ладоней), и главное: особое - поэтическое! - мироощущение.
Очень характерно для современного литературного процесса творчество Георгия Генниса, выпустившего недавно книгу «Утро нового дня: Стихотворения 2002-2007 годов» в библиотечке журнала «Воздух». Автор трезво оценивает свое творчество, например, цикл «Кроткер и сумерк» он справедливо называет рассказами. Это действительно рассказы, хотя они и разбиты на короткие строки.
Кроткер ежедневно размышлял о предстоящей смерти
Он просыпался и думал
КАК и КОГДА умрет
Долго ли будет мучиться…
(КРОТКЕР, СУМЕРК И КЛЕТЬ)
Как видим грань между рассказом и верлибром в данном случае условна, размыта, идет сознательная прозаизация текста, прозиметрия заявляет о своих правах.
Однако нередко вполне прозаический текст Генниса утяжелен поэтическими фигурами, и тогда рассказ, построенный по принципу остранения, приобретает спрятанные в нем отчетливые черты поэтического дискурса.
У Геннадия Шпрота лопнула голова
(Извержение)
Геннадий Шпрот влюбился в новую люстру
(Люстра Люся)
На свалке они набрели на поэта -
лежал среди расползающейся вселенной хлама
пылко и шумно смердел
разлагался стихами
(Поэт).
Остранение, используемое автором в качестве развернутой метафоры, делает рассказы Георгия Генниса поэзией.
Как правило же, мы наблюдаем усредненный свободный (прозаизированный) стих, который к поэзии, конечно, отношения не имеет. Например, в 752-х страничной «Антологии русского верлибра» (составитель Карен Джангиров) опубликовано 360 авторов. Но все ли из них поэты? И на этот вопрос тоже ответит время. Только время.
Евгений Степанов - литератор, филолог, издатель, член Союза писателей Москвы и русского ПЕН-клуба. Родился в 1964 году в Москве. Окончил факультет иностранных языков Тамбовского государственного педагогического института и аспирантуру МГУ им. М. В. Ломоносова. Кандидат филологических наук. Автор трех культурологических монографий. Печатался в журналах «Дети Ра», «Знамя», «Вопросы литературы», «Дружба народов», «Крещатик», «Волга-ХХ1 век», «Литературная учеба», «Российский колокол» и во многих других.
Поэзия – это как секс. Если тебе этого не хочется, значит тебе этого и не надо.
А для тех, в чьей жизни стихотворения не закончились синхронно с последним школьным звонком, мы решили собрать пятерку знаковых для современной девушки молодых поэтов.
Вера Полозкова
Ее стихи репостили на страницах соцсетей даже те, кто на уроках литературы учил не то, что понравилось, а то, что в два столбика. Наглая, высокая, в цветных фенечках, джинсах и романах, пишущая только о себе и про себя – Полозкова настойчиво не нравилась серьезным литераторам, хрипло декламирующим друг другу в узких водочно-огуречных кругах.
Потому что художник – это годы голода, чахотки, репрессий и забвения. А не девятнадцать, четвертый размер груди, ЖЖ, никнейм веро4ка и «его хочется так, что даже подташнивает». Не бывает таких поэтов, ну не бывает же!
Знаменитые строки:
Завяжи с этим, есть же средства;
Совершенно не тот мужчина.
У меня к нему, знаешь, – детство,
Детство – это неизлечимо.
Анна Довгалева (Лемерт)
Анна выглядит точь-в-точь так, как должна выглядеть молодая, страшно талантливая поэтесса: рыжая, угловатая, не слишком худая, одетая без затей и модных бирок.
Это абсолютно тот случай, когда читая стихи, представляешь совершенно иной образ: дерзкой, острой на язык, укутанной в черное и кожаное, такой себе юной Анджелины Джоли – с сигаретой вприкуску и размашистой татуировкой на плече. Лемерт не заморачивается и пишет обо всем подряд: котах, юности, свободе, любви, смерти. Примерно вот так пишет...
Знаменитые строки:
собирать вещей не больше, чем входит к тебе в рюкзак,
не заводить собак и детей,
не толстей, не привязывайся, не богатей,
уходи в такую ночь: серебристый зигзаг
молнии, оборванные линии электропередач,
дождь в лицо и немного град.
Аля Кудряшова (izubr)
Саша Васильев из «Сплина» называл ее новым Бродским – и, надо сказать, был трезв и нисколько не шутил. Прямолинейная, злая не то на себя, не то на Господа Бога, Кудряшова – пример девочки, с которой хорошо дружить, но, чур-чур, быть ее мамой. Раздраженная, экзальтированная, чуть ли не с пеленок зависающая на странных поэтических конкурсах, сооружающая тонкие, искренние стихи даже из состава на банке шампуня... Ты обязательно влюбишься в ее способ обращения со словами, даже не сомневайся.
Знаменитые строки:
И щека у нее мягка и рука легка,
И во всем права, и в делах еще не провал.
В следующий раз она будет кричать, пока
Не выкричит все, чем ты ее убивал.
Ах Астахова
Fashion-поэтесса – наверное именно так правильнее будет называть Астахову. Стильная, красивая, тонкая, уделяющая презентации стихотворений едва ли не больше внимания, чем их содержанию. Впрочем, поклонники Ах Астаховой утверждают, что любят ее вовсе не за красную помаду и острые коленки. А за снайперское попадание рифмами в самую мякоть их сердец.
30 000 подписчиков только в контакте – тому подтверждение.
Знаменитые строки:
чтоб больше не выглядеть слабой и скучной.
но помни: родных не бросают. не губят.
ну что же молчишь ты? скажи мне, не мучай –
тебя хоть там любят?
тебя хоть там любят?..
Стефания Данилова
Как бы трудно нам ни было поверить, что люди, рожденные в 1994 году, уже могут считаться известными поэтами (причем писать не только о птичках и солнышке), но факт есть факт. Даниловой 19, ее читают с экранов айподов и любят до слез, мурашек и всего, что в таких ситуациях полагается. Под ее строчки хорошо напиваться – советуют знающие.
Знаменитые строки:
Тобой, увы, мне не было обещано
ни звания «любимая», ни «друг».
Но я - твоя
надпропастьюворженщина -
надеюсь на страховку нежных рук.
Современный поэт всегда был олицетворением эпохи. Поэтому так важно знать, что пишут о нынешних реалиях творческие люди, которые острее всего их чувствуют. При этом нередко имена лучших поэтов своего времени мы узнаем по прошествии многих лет, так как не всегда удается пробраться через дебри тысяч страниц графоманства к настоящим шедеврам литературного искусства.
Хотите разобраться, кого сегодня действительно стоит читать? Тогда вам не обойтись без помощи профессионалов - литературных критиков.
Дмитрий Пригов
Один из самых популярных - Дмитрий Пригов. Современный поэт, один из основоположников такого направления в искусстве, как московский концептуализм. Яркий представитель столичного андеграунда. В советское время издавался только в самиздате. Его первый официальный сборник вышел только в 1990 году. Он назывался "Слезы геральдической души".
Помимо стихов, Пригов создавал большое количество графических работ, коллажей, устраивал перфомансы. Снялся в нескольких фильмах - "Такси-блюз" и "Хрусталев, машину!".
Многие современные поэты России ориентируются на него в своем творчестве. Его главные лирические образы - "милицанер" (именно в таком написании) и "абстрактный он". Они смотрят на окружающий мир глазами обывателя.
Его стихи - ответ на вопрос о том, может ли существовать искусство после жутких событий XX века - Освенцима, ГУЛАГа, Второй мировой войны, когда само существование человека, а не только культуры оказалось под большим вопросом.
В своих стихах Пригов утверждает, что поэзия умерла, а мировая культура распалась на множество мелких кусочков. Но из них еще возможно собрать что-то целое.
Произведения Пригова - это тексты-конструкторы, которые отражают главный принцип постмодернизма - не создавать ничего нового, а бесконечное количество раз эксплуатировать старое.
Лев Лосев
Современные русские поэты очень часто становятся мизантропами. Эта характеристика точно описывает Льва Лосева. Биографа Бродского, эмигрировавшего в США.
В молодости он был ничем не примечательным прилежным учеником, который влюблялся в отличниц и ненавидел себя за интеллигентское малодушие. В конце XX века вынес один из самых трезвых и точных приговоров своему времени. Он отказал современности в таких понятиях, как милосердие и доброта, заменив культурный язык блатным арго. Он, как и Пригов, - представитель современного российского постмодернизма.
В его стихах не встретить привычных тем - любви, дружбы. Его главная тема - Россия. Родная страна, брошенная историей и людьми на произвол судьбы, погрязшая во лжи, терроре и тоталитаризме. Причем поводом для написания стихов служат конкретные ситуации, реальные исторические события.
Стихи современных поэтов всегда выделяются среди произведений писателей предыдущих веков. Но даже на фоне ровесников-коллег всегда можно отличить произведения Лосева. Они наполнены явными и скрытыми цитатами, в них уйма противоположных элементов и смелые оригинальные рифмы.
Смысл его творчества определяют попытки проникнуть в суть развития мирового исторического процесса. Но главными все же остаются внутренние переживания человека, оставшегося в одиночестве. Его неутомимые, но в то же время бессмысленные поиски смысла жизни и ответа на вопрос: "А что будет после смерти?"
Борис Рыжий
Еще один яркий современный поэт - Борис Рыжий. Он родился в Челябинске, жил в Екатеринбурге. Вырос в дворовой среде, среди рабочего люда, который с утра до вечера трудился на заводах, и соседей, вернувшихся из тюрьмы. Но даже эта окружающая среда не помешала ему стать последним романтиком лихих девяностых.
Рыжий предлагает собственную стратегию выживания - принять окружающую действительность такой, какая она есть, а затем стать ее героем, активным участником. Он свой среди дворовой шпаны, потерянного поколения своих одноклассников, выросших в 90-е. Ему удается донести свою мысль до каждого читателя. Его темы вечны и в то же время актуальны, как никогда: любовь и смерть, попытка прославиться и оставить след о себе в этом мире, граничащая с полным самоуничтожением.
За свою короткую творческую карьеру написал около полутора тысяч стихов, из которых успели издать примерно 350. Обладатель престижной российской литературной премии "Антибукер".
В 2001 году, в возрасте 26 лет, покончил собой. Современный поэт Борис Рыжий повесился в собственной квартире в Екатеринбурге. По мнению многих его современников и литературных критиков, в частности, Бориса Рейна, он был самым талантливым представителем своего поколения.
Олег Чухонцев
Еще одним поэтом, почувствовавшим и описавшим Россию 90-х, стал Олег Чухонцев. Но он, в отличие от Бориса Рыжего, сделал это с точки зрения другого, более зрелого поколения. Если для Рыжего 90-е были началом самостоятельной и осмысленной жизни, то для Чухонцева, родившегося в 1938 году, в 90-е закончилась советская эпоха, в которой он прожил большую часть своей жизни.
Поэты современного века, такие как Чухонцев, это летописцы своего времени. Они удивительно точно подмечают эмблемы и мифы эпохи. При этом его язык не так прост, неподготовленному человеку не удастся сразу разобраться в том, что хотел сказать автор.
Он начал публиковаться еще в конце 50-х. Однако издать свои стихи отдельной книгой никак не мог. А после выхода в 1968 году его стихотворения "Повествование о Курбском" был и вовсе вычеркнут из советской литературной жизни. Началась настоящая травля поэта. На публикацию его стихов был наложен строжайший запрет. Ему, как и большинству поэтов-диссидентов, оказавшихся в опале, оставалось заниматься переводами.
Чухонцев остался актуальным и сегодня. Его стихи стали массово издавать, а самому поэту присуждать награды и премии.
Сергей Гандлевский
Стихи современных поэтов часто являются отражением произведений более известных и популярных предшественников. Так, Сергей Гандлевский - прямой литературный наследник Ходасевича. Его творчество как никакое другое способно научить читателя трезво и ясно смотреть на себя и на окружающий мир.
В стихах Гандлевского умещается практически все. Обаятельная юность, разочарованная зрелость, надежды, поиски и, конечно, признания. Самые горькие признания самому себе.
Вера Павлова
Стихи современных поэтов 21 века особенно популярны у читателей, если рассказывают о том, что близко каждому. Например, любовь. Известная российская поэтесса Вера Павлова пошла еще дальше: главная тема ее произведений - эротизм. Именно поэтому ее слава в литературном мире постоянно сопровождалась скандалами.
Литературные критики не переставали спорить о том, кто такая Вера Павлова. Современная Сафо или поэтесса, пишущая в угоду нетребовательному большинству? Пока эксперты не могли прийти к единому мнению, популярность автора росла с выходом каждого нового сборника. И не только любовной лирикой привлекала Павлова своих читателей, но и редким умением доступно объяснить то, о чем большинство просто предпочитает молчать.
Стихи о зиме современных поэтов всегда получаются яркими и запоминающимися. Не стала исключением и Вера Павлова. Ее зима - олицетворение противоречий, которые сопровождают нас повсюду. Сначала лирический герой с нетерпением ждет весны, а когда она приходит, начинает жалеть тающий снег. Так часто происходит и в жизни. Ценить что-то важное мы начинаем только в тот момент, когда приходит понимание того, что оно от нас безвозвратно уходит. Именно поэтому так любят высказываться современные поэты о зиме.
Ирина Ермакова
В современной поэзии не обойтись без социальных стихов. Особенно удачны они у Ирины Ермаковой. Причем здесь речь идет не столько о реакции на политические и общественные изменения в жизни, сколько о попытке пробудить добрые чувства лирой. Строго по заветам Пушкина.
В то время, когда стихи современных поэтов 21 века практически всегда Я-центричны, Ермакова обращается исключительно к своему читателю, делает его своим собеседником.
Одна из вершин ее творчества - стихотворный сборник "Улей". Это лучший образец того, как можно обучить человека толерантности, о которой так много говорят в последнее время. Причем сделать это, не навязывая своего мнения. Максимально органично.
Линор Горалик
Отличительная черта многих современных поэтов - строгое следование последним изменениям в моде, сленге и культуре. Пожалуй, лучше всего это удается Линор Горалик. В ее стихах можно встретить россыпи примет сегодняшнего дня. Причем твиты и мемы вливаются в произведения органично благодаря большому количеству художественно-выразительных средств, которыми автор владеет в совершенстве.
Что еще так притягивает в поэзии Горалик? Справедливое и точное описание того, как человек впервые сталкивается с какими-то событиями и явлениями своей жизни. Любовью, изменой, предательством, смертью. Как поступить, оказавшись перед оглушительной реальностью? Ответы на эти вопросы пытается дать автор.
Сегодня современные поэты детям посвящают не так много стихов. И тут Горалик - снова исключение. Причем это не только стихи, но и сказки, комиксы, короткие рассказы. Все, что может заинтересовать юного читателя.
Например, увлекательная книга "Мартин не плачет" посвящена юному слоненку, который умеет разговаривать. Он живет с уникальным семейством Смит-Томпсонов, которые обитают в необычном доме всего с одной колонной. Причем сами по себе, без родителей. Все взрослые и день и ночь трудятся в загадочной лаборатории по клонированию (еще одна примета современности).
Именно от родителей Смит-Томпсоны одним прекрасным утром получают посылку, в которой находят самого настоящего говорящего слона. Правда, совсем небольшого. Размером он не больше комнатной собачки. Более того, этот слоненок чем-то напоминает кота Матроскина из Простоквашино - он распевает старинные русские романсы, сам себе аккомпанирует, но не на гитаре, а на шотландской волынке - еще одна удивительная способность. Но главное, он умеет сильно влюбляться. Навсегда. На всю жизнь. Причем слоненок Мартин влюбляется в обычную девочку Дину. И вот тут начинаются настоящие чудеса.
И это не единственная книга Горалик, которая покоряет детские сердца.
Ес Соя
Современные поэты 21 века тяготеют не только к поиску смысла, но и к ясности. Их стихи должны соответствовать нынешнему духу времени. Быстрому и неутомимому. Именно поэтому многие предпочитают писать максимально кратко, цельно и понятно. Пожалуй, лучше всего это получается у молодого поэта Ес Соя.
Он родился на Украине, в Одессе. Но очень быстро стал популярным далеко за пределами своего города. Его первый стихотворный сборник - "Стихи из ничего" - вошел в десятку самых продаваемых книг на Украине.
Парень создал свой стиль, который практически невозможно повторить. Многие пытаются ему подражать, но всегда видишь, где Ес Соя, а где - имитатор.
Причем он не прячется за дверями своего кабинета, в котором создает шедевры. Ес Соя регулярно гастролирует по городам России, Украины и других республик бывшего Советского Союза. На своих поэтических вечерах, встречах с читателями он не ограничивается монотонным чтением собственных стихов. Ему удается создать уникальную домашнюю и дружескую атмосферу, в которой все чувствуют, что пришли не на творческий вечер к известному писателю, а в гости к другу. К другу, о котором давно много слышали, причем только хорошее, но в реальности увидели впервые.
Во многих городах он устраивает настоящие "квартирники", хорошо знакомые любителям неформальной музыки из советского прошлого. Но здесь совсем другая атмосфера. Для всех желающих - чай, кофе, печенье, чтение стихов, обсуждение последних литературных новинок и возможность приобрести последнее издание любимого автора. Именно за домашнюю атмосферу многие так любят этого оригинального и самобытного поэта.
Белинда Наизусть
Главная тема молодой и популярной белорусской поэтессы, пишущей на русском языке - любовь. Белинда Наизусть рассказывает о ней так, как до нее никому не удавалось. Она максимально точно и откровенно передает чувства, которые пережила сама. А сотням и тысячам ее читателей только предстоит узнать, что такое любовь, преданность. А также предательство и измена. Ведь они неизменно сопровождают отношения многих и многих молодых людей. Особенно неопытных, которые только пытаются найти себя в этом безумном мире.
Еще одна особенность ее стихов состоит в том, что все они написаны от имени мужчины. Так Белинда Наизусть умело прячется за выдуманной маской, придавая своим произведениям необычайность и загадочность.
Несмотря на юный возраст, она уже успела завоевать признание поклонников. В Сети количество ее фанатов идет на десятки тысяч. Все потому, что те проблемы и страдания, которые она описывает, в конечном счете знакомы каждому. Поэтому ее стихи читают с таким упоением.
