Рождественские рассказы: истоки, традиции, новаторство.

Введение

Глава 1. История и теория жанра. Рождественский рассказ в контексте святочной литературы

Конспект урока по литературе в 5 классе. Жанровые особенности рождественского рассказа (на примере рассказа А.И. Куприна «Чудесный доктор»)

Заключение

Список литературы

Введение

Тема квалификационной работы – «Рождественские рассказы: истоки, традиции, новаторство».

Рождественский рассказ – жанр неоднозначный: с одной стороны, существуют строгие жанровые рамки, ограничивающие творческую свободу писателя, с другой стороны, рождественский рассказ – «живой» жанр, поэтика которого постоянно подвергается трансформациям и изменениям. На эту особенность рождественских рассказов указывал Н. Лесков: «Святочный рассказ, находясь во всех его рамках, всё-таки может видоизменяться и представлять любопытное разнообразие, отражая в себе и своё время, и нравы» [Лесков 21, 4].

Цель работы – попытка выявить типичные черты жанра рождественского рассказа.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

обобщить и системно представить теоретические подходы к жанру рождественского рассказа;

определить истоки и традиции жанра;

определить заложенный в жанре рождественского рассказа потенциал для новаторства;

на примере рассказа А.И. Куприна «Чудесный доктор» определить, как в конкретном произведении проявляются традиционные черты жанра и в чем заключается новаторство автора;

разработать план-конспект урока для V класса, посвященного анализу рождественских рассказов.

Жанр рождественского рассказа исследован в науке фрагментарно. Этим определяется актуальность работы . К исследованию этого жанра практически не обращались в советскую эпоху. В последнее время появляется все больше работ, посвященных анализу рождественского рассказа. В науке сформировались разные подходы к исследованию рождественского рассказа. Некоторые ученые рассматривают жанры рождественского рассказа и рождественской сказки в рамках святочной и шире – календарной литературы (путь от жанра к сюжету). Примерами таких работ являются исследования Е.В. Душечкиной «Русский святочный рассказ: Становление жанра», М. Кучерской «В лесу родилась елочка. Заметки о забытом жанре», А.А. Кретовой «""Человек на часах"" Н. С. Лескова» и др. М.Ю. Кузьмина в работе «Трансформация евангельского сюжета Рождества Христова в детской литературе» идет по другому пути: не от жанра к сюжету, а от сюжета к жанру.

Структура работы : работа состоит из введения, двух глав и заключения. К работе прилагается список литературы, состоящий из 43 наименований. Первая глава «История и теория жанра» посвящена рассмотрению вопроса о месте рождественского рассказа в контексте святочной литературы. Помимо этого в ней рассматриваются некоторые вопросы поэтики рождественского рассказа, выявляются его истоки, традиции, новаторства. Во второй главе «Рождественский рассказ в творчестве А.И. Куприна» делается попытка ответить на вопрос, какие черты рождественского рассказа отразились в произведениях А.И. Куприна. Во второй главе приводится конспект урока по литературе в 5 классе «Жанровые особенности рождественского рассказа (на примере «Чудесного доктора» А.И. Куприна)».

Практическая значимость : материалы квалификационной работы могут быть использованы при разработке уроков литературы и спецкурсов.

Глава 1. История и теория жанра

Рождественский рассказ в контексте святочной литературы

Объект исследования работы – жанр рождественского рассказа в русской литературе.

Рождественский рассказ и детская литература

Некоторые исследователи видят исток жанра рождественского рассказа в детской литературе.

Сейчас жанр рождественского рассказа воспринимается как жанр, в рамках которого создаются произведения для детского чтения. «Рождественскую ночь недаром именовали ночью младенцев, а Рождество праздником детей. <…> Кто как не дети способен так остро радоваться подаркам, быть счастливым от одного вида блистающего елочного наряда, так доверчиво ожидать чуда?» [Кучерская 19, 12]. Е.В. Душечкина в примечании к монографии «Русский святочный рассказ: Становление жанра» отмечает: «Тема детства и рождества в сознании людей часто переплетаются. З.Г. Минц пишет об этом в связи с Блоком: «Рождество – радостный праздник, уводящий в детство, несущий мифологическое чувство «вечного возврата» и (т.к. возврат цикличен) – вечной неизменности основ бытия» [Душечкина 10, 169]. Связь жанра рождественского рассказа, в основе которой лежит христианско-нравственная проблематика, с детской литературой более глубокая, чем это может показаться на первый взгляд. Именно религиозная литература является истоком детской книги. Но святочная литература возникла задолго до возникновения детской литературы (в XVIII веке). Изначально святочный рассказ был адресован взрослым: «Все, казалось бы, располагало к тому, чтобы возник специфически детский извод святочного рассказа; между тем этого не произошло» [Кучерская 19, 12]. Только лишь «в середине века возникает детская литература, и вместе с нею – детский рождественский и святочный рассказ, что является следствием активного роста детской периодики и внимания к проблемам воспитания и просвещения детей» [Душечкина 10, 164]. Но и тогда «святочный рассказ, входя в дверки детского журнала, лишь немного пригибал голову: Иван Сергеевич и Елизавета Тихоновна превращались в Ванечку и Лизоньку, супружеская ссора сменялась детской» [Кучерская 19, 12].

Чудо как сюжетообразующий мотив

Помимо рассказа к «рождественскому жанру» относятся: рождественская сказка, рождественская история, рождественское стихотворение [об авторской «календарной» поэзии см.: Русская поэзия детям 1997, 46, Кузьмина 16 , 66] и многие другие. «Рождество – время чудес и проявления милости Бога к людям» [Торбина 41], оно «связано с ожиданием чуда, счастья, радости. Ведь рождение Христа – великое чудо, перевернувшее всю жизнь людей и давшее им надежду на спасение души» [Осанина 26, 112]. «Рождество – один из главных годовых , отмечаемый в честь рождения Христа (25.XII / 7.I); считается переломным моментом года, когда поворачивается на , в природе происходят чудеса [выделено нами]: в водоемах на мгновенье превращается в , домашний скот получает способность разговаривать, открывается между «тем» и этим светом и т.п.» [Виноградова, Платонова 4] . [ См. об этом: Волков 5, с 7]. Следовательно, для всех «рождественских жанров», будь то рассказ, сказка, стихотворение, сюжетообразующим элементом будет мотив чуда. О приоритете мотива чуда в поэтике рождественской (ого) сказки (рассказа) говорят практически все исследователи. Именно поэтому можно говорить о целом комплексе жанров, объединенных темой Рождества или об особом «рождественском жанре». Неслучайно в конце 90х годов ХХ столетия, в период возобновления интереса к рождественской теме, появляется все больше Рождественских сборников [например, см.: Рождественская звезда 30, Рождество 31, Большая книга Рождества 2 и др.]. В них публикуются и народные сказки, и сказки литературные, и рассказы, и песни, и стихотворения, и отрывки из автобиографических повестей, и пьесы и т.п., то есть все то, что можно приурочить к празднику Рождества. Чудо бывает разное: иногда оно воспринимается как нечто сверхъестественное (такие «чудеса», как правило, «творит» нечистая сила), а иногда как проявление божественной благодати (чудеса, ниспосылаемые нам Богом). Казалось бы логичным ассоциировать чудо в первом «значении» со святочными рассказами, а во втором - с произведениями, написанными в рождественском жанре. Но и в этом вопросе исследователи, обращающиеся к календарной литературе, не могут прийти к одному решению.

Рождественский рассказ в контексте календарной литературы

Рождественский рассказ необходимо рассматривать в контексте календарной литературы, ведь «именно такие произведения, которые спровоцированы временем, обладающие определенной содержательной наполненностью и сюжетно связанные с ним, и следует называть календарными» [Душечкина 10, 6, см.: Душечкина 10, 10]. «Время и текст оказываются прочно связанными: ""<…> повествование рассказов допускается не всегда, не во всякое время"" (В.Н. Харузина). То, о чем можно говорить вечером, не подходит для утра; то, о чем повествуется в течение одного календарного периода, неуместно для другого. Время существенно влияет на ту мистическую силу, которая содержится в повествовании» [Душечкина 10, 6]. Так как в данном случае «само время способно аккумулировать особенные, свойственные только ему тексты» [Душечкина 10, 6], поэтому необходимо дать характеристику этого «времени». Речь идет об особом времени – о празднике, под которым В.Н. Топоров понимает «временной отрезок, обладающий особой связью со сферой сакрального, предполагающий максимальную причастность к этой сфере всех участвующих в празднике» [Топоров 40, 329].

Понятно, что тексты, приуроченные к разным календарным праздникам, имеют разную проблематику. «За каждым календарным праздником закрепляется определенный комплекс сюжетов» [Душечкина 10, 13]. Так «для Рождества свойственно напоминание о Божественном Младенце и Пресвятой Богородице , для Крещения – о событиях Богоявления, для Нового года характерны ощущение временной пограничности и евангельская идея грядущей «полноты» времени» [Кретова 13, 60]. А «рассказы, в основе своей ориентированные на святочные былички, более или менее виртуозно использовали мотив ""нечистой силы"", который получал в текстах конца века разнообразную и порой весьма далекую от народной трактовку. <…> Любая ""чертовщина"" оказалась вполне подходящей темой для святочного текста» [Душечкина 10, 200, см. об этом: Максимов 25, 225 – 235, Душечкина 8, 3 – 8].

В вопросе о соотношении понятий святочного и рождественского рассказа исследователи «делятся» на две группы. К первой группе относятся те, которые воспринимают понятия «святочный рассказ» и «рождественский рассказ» как взаимозаменяемые. Не различают святочный и рождественский рассказ, например, Е. В. Душечкина и Х. Баран, О. Торбина, Б. Глебов.

Так, Е.В. Душечкина и Х. Баран в предисловии к сборнику «Чудо рождественской ночи» отмечают следующее: «Термины ""рождественский рассказ"" и ""святочный рассказ"", по большей части, использовались как синонимы: в текстах с подзаголовком ""святочный рассказ"" могут преобладать мотивы, связанные с праздником Рождества, а подзаголовок ""рождественский рассказ"" отнюдь не предполагают отсутствие в тексте мотивов народных святок» [Чудо рождественской ночи 43, 6]. Результат этого – неразличение исследователями святочной и рождественской литературы. Например «Итак, во всем рассмотренных нами святочных (рождественских) рассказах можно отметить жанрообразующие признаки: все они приурочены к Рождественским праздникам – Святкам или одной Рождественской ночи, описывает чудесные события, которые предопределяют душевное воскрешение или перерождение героя…» [Торбина]. Смешение исследователями терминов имеет под собой объективные причины. На них указывает Е.В. Душечкина в монографии «Русский святочный рассказ: Становление жанра»: «Сам термин ""святочный рассказ"", впервые использованный Н. Полевым, собственно терминологический смысл получил лишь в середине века. Примерно тогда же… начинает использоваться и термин ""рождественский рассказ"". Изредка встречается еще одно жанровое определение – ""новогодний рассказ"". Термины эти, как показывает сравнение текстов с разными подзаголовками, вполне взаимозаменимы, и часто текст с преобладающими святочными мотивами называется ""рождественским рассказом"" и наоборот – текст с доминирующими рождественскими мотивами называется ""святочным"". Рассказ же обозначенный как ""новогодний"", в свою очередь, мог включать в себя семантику и Рождества, и народных святок. Поэтому в данном случае представляется возможным говорить об одном корпусе текстов, который покрывается самым употребительным из всех названных терминов – ""святочный рассказ""» [Душечкина 10, 199 – 200].

Другие исследователи, наоборот, разводят понятия святочный и рождественский рассказ. Такой подход к проблеме мы находим в работах А.Р. Магалашвили: «Исследователи выделяют три календарных жанра: рождественский и святочный рассказы, посвященные Рождеству и Святкам (послерождественским праздничным дням), и потому зачастую взаимопроникающие, а также пасхальный рассказ, связанный со Страстной неделей и Пасхой [о пасхальном рассказе см.: Минаев 26, 12 – 13]» [Магалашвили 24], И.Г. Минераловой: «Рождественский рассказ, рождественская сказка, пасхальная история, а шире – святочный рассказ – вариации жанра, берущего свое начало в мистерии» [Минералова 27, 127] и др. Как правило, в данном случае святочный и рождественский рассказ рассматриваются как родо–видовая пара. Так, А.А. Кретова отмечает, что «понятие «святочного рассказа» можно расценивать как родовое по отношению к видовым – рассказам рождественскому, новогоднему, крещенскому, которые имеют свои отличительные признаки, специфику» [Кретова 13, 60]. Подобное понимание интересующего нас вопроса мы иногда встречаем в вышеназванной монографии Е.В. Душечкиной: «Разновидность святочного рассказа – рассказ с рождественскими мотивами» [Душечкина 10, 185]. В главе «Н.С. Лесков и традиция русского святочного рассказа» Е.В. Душечкина пишет следующее: «Формально каждый святочный рассказ Лескова может быть отнесен к определенному типу святочного сюжета , начиная с простой былички о встрече с ""нечистой силой"" [собственно святочный рассказ. – И.З.] и кончая описанием чуда, случившегося в рождественскую ночь [рождественская сказка. – И.З.]» [Душечкина 10 , 188]. С.Ф. Дмитренко в сборнике «Святочные истории : Рассказы и стихотворения русских писателей», составителем которого он является, размещаются следующие произведения: «Святочна я ночь» Л. Толстого, «Святочный рассказ» М. Салтыкова – Щедрина, «Крещенская ночь» И. Бунина, «Рождественская ночь» К Станюковича и т.п.

Этот подход нам кажется более адекватным.

Мифологическая основа рождественского рассказа

Необходимо подробнее рассмотреть мифологическую основу жанра рождественского рассказа, его истоки. Здесь важно обратить внимание на два ключевых момента: во-первых, на связь жанра с фольклором, а, во-вторых, на связь его со средневековой мистерией.

Рождественский рассказ и фольклор

М.Ю. Кузьмина видит «истоки рождественской сказки, как и святочного рассказа, в фольклоре» [Кузьмина 16, 67]. Н.Н. Старыгина тоже считает, что «само определение рассказа – святочный указывает на отдельные истоки жанра. <…> То, что звучит устно, рано или поздно получает письменное оформление. Так и святочный рассказ: постепенно из области устного бытования он переместился в сферу письменной литературы» [Старыгина 38, 23]. Поэтому нередко Рождественские сборники открываются именно с народных сказок. Так, в сборнике «Рождество», мы встречаем следующие разделы: Английские народные сказки и песни (например, сказка «Зеленая леди с холма одного дерева»), Рождественские сказки Франции («Маленький Жан и рождественский гусь», «За то, что работал на Рождество», «Нану и волхвы») [см. подробнее: Рождество 31].

Е.В. Душечкина в монографии, посвященной святочному рассказу, начинает наше знакомство с жанром с подробного рассмотрения календарного фольклора, а точнее, мифологической прозы – «быличек» (суеверных меморатов) и «бывальщин» (суеверных фабулатов) [характеристику данных фольклорных жанров см.: Померанцева 29, 14, 22 – 24. См. об этом: Брагинская 3, 614, Токарев 39, 331]. Более того, исследователь подробно рассматривает комплекс сюжетов, характерных для благовещенского рассказа, русального рассказа, духовского рассказа, купальского рассказа, воздвиженского рассказа, святочного рассказа [см.: Душечкина 10, 11 – 13]. Но как нам кажется, не в быличках и бывальщинах нужно искать истоки жанра рождественского рассказа. Последний связан с фольклорной христианской легендой, действующие лица которой – Иисус Христос, Божья Матерь, святые; ее сюжетообразующий мотив – мотив чуда [см. подробнее: Зуева 12, 87].

Рождественский рассказ и средневековая мистерия

И.Г. Минералова считает, что корни жанра рождественского рассказа необходимо искать в мистерии – в «одном из основных жанров западноевропейской драматургии позднего Средневековья (14 – 16 вв.)» [Литературная энциклопедия 22, 551]: «Рождественский рассказ, рождественская сказка, пасхальная история, а шире – святочный рассказ – вариации жанра, берущего свое начало в мистерии, где художественное пространство трехмерно: мир земной, реальный; мир горний, небеса и последний – преисподняя, ад» [Минералова 27, 127].

Е.В. Душечкина здесь придерживается несколько иного подхода: мистерия – лишь этап развития жанра: «Святочная словесность XVIII века включает в себя большое количество драматических текстов» [Душечкина 10, 71]. «Святочная и рождественская драматургия нефольклорного происхождения возникает в конце XVII – начале XVIII века под влиянием западно-европейских рождественских мистерий. <…> Со временем религиозные «действа» начинают переплетаться и скрещиваться с народными пьесами. Эта традиция разыгрывания комедий на святках, была жива еще в начале XIX века» [Душечкина 10, 71. О русском обычае ходить на святки с вертепом см.: Русский народ 33, 32].

Прагматика рождественского рассказа и его жанровые особенности

Главная особенность календарной литературы – ее полнейшая зависимость от «внешних» обстоятельств. В данном случае прагматика жанра целиком определяет его поэтику. «Святочные рассказы имели, пожалуй, не столько художественный, сколько жизненно-практический смысл. Они поставляли читателю подходящее для его праздничного настроения чтение, они были исполнены стремления уменьшить несостоятельность праздничных ожиданий» [Душечкина 8, 7].

Попытаемся определить, от чего зависели произведения, приуроченные к календарным датам. Во-первых, сам праздник, с которым были связаны произведения, определял не только их общее настроение, но и их структуру. Во-вторых, поэтику произведений определяло то, каким путем они попадали к читателям: рождественские и святочные рассказы печатались в «праздничных – преимущественно в рождественских и новогодних номерах разных периодических изданий» [Лесков 21, 440]. В-третьих, на творчество писателей накладывались рамки, обусловленные вкусами аудитории. Святочный рассказ изначально зарождался в рамках массовой литературы, поэтому он был рассчитан на определенного читателя (грамотного простолюдина) – «это чтение было подчеркнуто общедоступно, не случайно на рождественских изданиях то и дело появлялись подзаголовки типа ""сборники для всех"", ""альманах для всех""» [Кучерская 20, 224, см.: Чудо рождественской ночи 43, 22]. Произведения должны были удовлетворять вкусы и потребности именно массового читателя. Поэтому неудивительно, что жанр постепенно начал вырождаться. Так «[Лесков] в письме Суворину от 11 декабря 1888 года пишет: ""Форма рождественского рассказа сильно поизносилась""» [Душечкина 9, 42]. «Литературные штампы <…> явились причиной появления пародий на святочный рассказ. <…> Пародии свидетельствовали о том, что святочный жанр отработал свои возможности» [Чудо рождественской ночи 43, 24 – 25. Примеры пародий на рождественские и святочные жанры см.: Д"Ор 7, 268 – 269, Свистун 34, 270 и др.].

В дореволюционной России в рождественскую ночь можно было встретить не только колядующих девушек и молодых людей, но и детей. Дети шли отдельной процессией и несли игрушечный вертеп – пещеру, в которой родился Иисус Христос. Вертеп обычно делался из бумаги и прикреплялся к длинной палке. Венчала его рождественская звезда. Вертеп был двух-, а иногда трехэтажным. И тогда он символизировал Вселенную, мироздание. Верхняя часть – непосредственно пещера – ассоциировалась с небом, средняя – земля – чаще всего изображала дворец царя Ирода, и нижняя, подземная часть – ад, там обитали черти и прочая нечисть. Все персонажи библейских историй были представлены куклами, с которыми дети разыгрывали целые спектакли, переходя из дома в дом. Эти представления являлись отголосками средневековых рождественских мистерий, давших начало всей календарной литературе в целом и рождественскому рассказу в частности.

Классический рождественский рассказ имел определенные жанровые особенности: был трехчастен и, как ни странно, своей "архитектурой", напоминал детский рождественский вертеп. Ад – Земля – Рай. Живший обычной земной жизнью герой волею обстоятельств оказывался в сложной жизненной ситуации, сравнимой с адом. А потом случалось чудо, носившее или чисто мистический характер, или вполне земной, когда герой, перестраивая свою духовную жизнь, сам вырывался из ада. И пришедшее на смену отчаянию состояние счастья было сравнимо с Раем. Рождественский рассказ имел, как правило, счастливый конец.

Итак, рождественский рассказ берет свое начало в устном народном творчестве. В его основе – жанр, относящийся к фольклорной несказочной прозе – жанр легенды. Помимо этого рождественский рассказ неразрывно связан с христианской культурой. Рождественский рассказ относится к так называемой календарной литературе. Связи святочного рассказа с праздником, дающим ему начало, достаточно прочные. Результат этого –обилие «ординарых святочных и рождественских рассказов» [Чудо рождественской ночи 43, 24]. «Жесткость жанровой формы святочного/рождественского рассказа <…> обязывала писателей придерживаться определенных композиционных и сюжетных рамок, что создавало дополнительные трудности при его написании. Именно эта жесткость формы и привела, в конце концов, к однообразию сюжетных схем, породив избитость и заштампованность святочных сюжетов. Святочный рассказ, выросший из фольклорного текста, неизбежно должен был прийти к кризису, что и произошло в период его наибольшего расцвета и распространения» [Душечкина 10, 207].

Рождественский рассказ – аномальный жанр

«В исторической поэтике, – пишет Ю.М. Лотман, – считается установленным, что есть два типа искусства. Один тип искусства ориентирован на каноническую систему (""ритуализированное искусство"", ""искусство эстетики тождества""), другой на нарушение канонов, на нарушение заранее предписанных норм» [Лотман 23, 16]. В случае с жанром рождественского рассказа мы имеем дело с парадоксальной ситуацией. Корнями святочные жанры относится к такому типу искусства, которое «ориентировано на каноническую систему». Его связь с фольклором еще очень сильна. Отсюда «фиксированность области сообщения» [Лотман 23, 17] рождественского рассказа, жесткость рамок ее поэтической системы. Но, в то же время, формально рождественский рассказ – это уже область литературы нового времени, где «эстетические ценности возникают не в результате выполнения норматива, а как следствие его нарушения» [Лотман 23, 16]. А, как отмечает Ю.М. Лотман, в области искусства второго типа «автоматизации кодирующей системы не может произойти. Иначе искусство перестает быть искусством» [Лотман 23 , 17]. «Внешние обстоятельства не только способствовали возникновению литературного жанра святочного рассказа, но и существенно осложнили его судьбу. Литература обогащается жанром, природа и функционирование которого придает ему заведомо аномальный характер. Будучи явлением календарной словесности, он крепко связан со своими праздниками, их культурным обиходом и идейной проблематикой, что препятствует изменениям в нем, его развитию, как того требуют литературные нормы нового времени. <…> Литературный жанр святочного рассказа живет по законам фольклорной и ритуальной ""эстетики тождества"", ориентируясь на канон и штамп – устойчивый комплекс стилистических, сюжетных и тематических элементов» [Душечкина 10, 246].

Глава 2. Рождественский рассказ в творчестве А.И. Куприна

Основоположником жанра рождественского современного рассказа по праву считается Чарльз Диккенс. У него есть целый цикл рождественской прозы. Произведения в жанре рождественского рассказа писали и О"Генри («Дары волхвов») и Сельма Лагерлёф (цикл библейских рождественских историй и чудесных рассказов). Русские писатели тоже не обошли вниманием рождественскую тему. Есть замечательные рассказы у Н. Лескова, Ф.М. Достоевского, А.И. Куприна, Л. Андреева и многих других.

Классикой «рождественского жанра» считается «Чудесный доктор» А.И. Куприна. Стоящую буквально на грани смерти семью спасает чудо. «Ангел» снисходит в жалкую лачугу в лице знаменитого русского доктора Пирогова. «Чудесный доктор» – один из ранних рассказов А.И. Куприна [см.: Крутикова 15, 11 – 17; Волков 6, 3 – 106; Берков 1, 16 – 24]. Это был сложный период для писателя, «период скитальчества». Начинающий писатель был вынужден публиковать свои произведения в газетах (еженедельных и ежедневных), что накладывало определенные обязательства на юного А.И. Куприна [см.: Крутикова 15, 13]. В рождественском номере газеты «Киевское слово» за 1897 год был опубликован и рассказ А.И. Куприна «Чудесный доктор». Несмотря на это, все исследователи сходятся во мнении, что рассказ «Чудесный доктор» – талантливое и оригинальное произведение, в котором А.И. Куприн, с одной стороны, не спорит, но, с другой стороны, творчески обыгрывает классический рождественский рассказ.

Конспект урока по литературе в 5 классе

Жанровые особенности рождественского рассказа (на примере рассказа А.И. Куприна «Чудесный доктор»)

Цели :

Образовательные:

• развивать представление о понятии: «рассказ», «композиция»;

  формировать представление о понятии «рождественский рассказ»;

  формировать представление о «содержательной форме» произведения;

  выявить жанровые особенности рождественского рассказа на примере рассказа А.И. Купина «Чудесный доктор»;

  показать, какие художественно-изобразительные средства использует автор при создании рождественского рассказа;

  попытаться на примере одного произведения ответить на вопрос, каковы истоки рождественского рассказа, традиционное и новаторское в поэтике рождественских рассказов;

  пронаблюдать использование приема рождественского рассказа в других произведениях, например, Л. Андреев «Ангелочек», Ф. М. Достоевский «Мальчик у Христа на елке».

Воспитательные:

• воспитывать интерес к кропотливой работе над произведением,

  воспитывать эстетический вкус, культуру чтения,

  воспитывать в учащихся милосердие, сострадание, доброту.

Развивающие:

• развивать умение анализировать литературное произведение,

  развивать умение видеть за «простотой» неоднозначность авторского текста,

  развивать умение мыслить, рассуждать,

  расширить культурологическийкругозор учащихся.

Методы и приемы направлены на дифференцированный (индивидуальный) подход к каждому ученику через определенную систему вопросов и индивидуальных заданий: слово учителя, беседа, самостоятельная работа учащихся, работа в группах, работа со словарем, чтение.

Наглядность:

1. Репродукция картины с изображением библейского сюжета Рождества;

2. Репродукции обложек книг (или сами книги), содержащих рождественские рассказы (Н. Лескова, А. Куприна, А. Чехова и др.);

3. Портрет А.И. Куприна [Крутикова 15; Фролова 42];

4. Литературно-музыкальная композиция. Стихотворение Б. Пастернака «Рождественская звезда».

Тип урока: синтетический

План урока:

I этап:

подготовка к восприятию нового материала,

беседа по известному для учеников материалу,

целеполагание.

II этап:

– восприятие нового материала,

– работа над понятиями «рождественский рассказ», «чудо», «композиция».

III этап – анализ произведения: беседа, самостоятельная работа по группам.

IV этап – синтез: подведение итогов.

V этап – оценивание.

VI этап – домашнее задание.

Ход урока:

Домашнее задание к уроку:

1. Повторить теоретическое понятие «рассказ»;

3. Подготовить рассказ о жизни и творчестве А.И. Куприна.

Деятельность учителя

Деятельность ученика

I . Подготовка к восприятию нового материала. Беседа по пройденному материалу:

Сегодня на уроке мы обращаемся к рассказу А.И. Куприна «Чудесный доктор».

Вопросы на восприятие произведения

Дома вы прочитали этот рассказ. Понравился ли он вам?

Чем понравился?

Как вы поняли, почему Куприн назвал свой рассказ «Чудесный доктор»?

Помимо этого вы прочитали рассказ Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на елке» и рассказ Л. Андреева «Ангелочек».

Как вам показалось, похожи ли эти произведения? Если похожи, то чем?

Правильно. Рассказы, действительно, похожи.

Давайте разбираться почему.

Что за праздник Рождество? Расскажите, как в вашей семье принято праздновать Рождество.

Послушаем стихотворение Б. Пастернака «Рождественская звезда» (Литературно – музыкальная композиция).

Целеполагание

Итак, если мы с вами обнаружили, что рассказы похожи. Все это – рождественские рассказы, которые являются особым жанром в литературе. Цель нашего урока – определить, что такое рождественский рассказ, каковы его истоки, традиции и новаторство.

I. Вступительное слово учителя

Для этого обратимся к анализу рассказа А. Куприна «Чудесный доктор».

Вы сказали, что вам рассказ очень понравился. Да, А.И. Куприн очень интересный писатель. Но, помимо этого, А.И. Куприн был и интереснейшим человеком своего времени.

Александр Иванович Куприн родился в городе Наровчат Пензенской губернии в небогатой чиновничьей семье. Детство и юность Куприна прошли в Москве. Тринадцать лет детства и юности Александр Иванович провёл в закрытых учебных заведениях. После тяжких лет казарменной жизни скитался по России, был и репортёром, и грузчиком, и управляющим на стройке, землемером, работал на литейном заводе, выступал на сцене, изучал зубоврачебное дело, был журналистом. «Вечно его мучила жажда исследовать, понять, изучить, как живут и работают люди всевозможных профессий. Его неутомимое, жадное зрение доставляло ему праздничную радость!» - писал о Куприне Корней Иванович Чуковский. Масса жизненных наблюдений, впечатлений, переживаний стала основой его творчества (если есть возможность познакомить с биографией А.И.Куприна).

Важное место в творчестве А.И. Куприна занимает рассказ. Что такое рассказ?

Итак, рассказ – это…

(запишем в тетрадях)

Являются ли история о чудесном докторе рассказом?

Нам сегодня предстоит говорить об особом рассказе – рассказе рождественском.

Приступим.

II . Восприятие нового (теоретического) материала.

Слышали ли вы раньше такое название?

На основании прочитанных дома рассказов попробуйте выделить черты рождественского рассказа.

Правильно. Но мы это определение дополним.

Рождество было желанным праздником. Взрослые и дети поздравляли друг друга, дарили подарки (обязательно от души и с добрыми пожеланиями). Привычным рождественским подарком были для читателей XIX века рождественские рассказы, публиковавшиеся на страницах журналов и газет. Они были очень разные: добрые и трогательные, фантастические и иронические, печальные и даже скорбные, назидательные и сентиментальные, но всегда пытались умягчить людские сердца. При всём разнообразии праздничных рассказов сохранялось главное – особое, рождественское мировосприятие. Истории вмещали в себя мечты о доброй и радостной жизни, о щедрых и бескорыстных душах, о милосердном отношении друг к другу, о победе добра над злом.

В одном из таких сборников (в рождественском номере газеты "Киевское слово") и был опубликован рассказ А. Куприна «Чудесный доктор» (1897).

Характеристику жанра святочного рассказа дать достаточно трудно, так как он в своём развитии не оставался неизменным. В журнале «Православная беседа» в разделе «Зернышко» дается такое определение: «Это рассказ о каком-нибудь мальчике или девочке, жизнь которых трудна и безрадостна, а на Рождество к ним неожиданно приходит счастье». Как вы думаете, это определение отражает особенности тех рассказов, которые вы прочитали?

Давайте прочитаем рассказ «Чудесный доктор»

III . Анализ произведения.

Чтение рассказа (учителем или подготовленным учеником). Какие слова вам показались непонятными?

Словарная работа (если возникли вопросы), которую можно провести в ходе чтения рассказа:

Досужий (вымысел) – появившийся от безделья (от слова «досуг» - свободное время или развлечение).

Предания – легенды, переходящие от поколения к поколению, рассказы о былом.

Плачевно – здесь: безрезультатно.

Пустые щи – щи, сваренные на воде, а не на мясном бульоне.

Изможденный – крайне изнуренный, утомленный.

Управляющий – человек, который ведет дела какого-либо хозяйства.

Швейцар – сторож при подъездах.

Поденная работа – работа, для выполнения которой человека нанимают только на один

день.

Сочельник – (устаревшее) канун церковных праздников Рождества и Крещения.

Залог – отдача имущества в обеспечение обязательств.

Анализ произведения

Напомните, что такое композиция произведения. Из каких частей состоит композиция?

Из скольких частей состоит рассказ.

Что мы узнаем из эпилога?

От чьего лица ведется повествование?

Как он сам оценивает свой рассказ?

Как давно произошло событие?

Где произошло событие?

Итак, из эпилога мы узнаем о месте и времени действия. Все реально. Автор не раз подчеркивает, что он ничего не придумал.

Рассказчик нам поведал то, что он сам узнал от Гришки Мерцалова. Перед нами рассказ в рассказе. Для чего автору понадобилась такая необычная форма?

Появляются главные герои рассказа. Кто они?

Это не случайно. Рождественскую ночь именовали ночью младенцев, а Рождество – праздником детей. Ребенок радуется подаркам, доверчиво ожидает чуда. А вы любите праздники? Какие чувства испытываете при их приближении? В новый год всем хочется верить в добрые чудеса, в изменения к лучшему. Но всегда ли так бывает? Все ли видят улыбки друзей, ощущают любовь и счастье? Ведь в жизни в реальности рядом с достатком, радостью соседствуют горе, нужда и одиночество. В начале рассказа герои в отчаянии и, не смотря на приближающийся праздник.

1: Как характеризуется город в период праздника?

2: Что существует в реальности двух мальчуганов?

Итак, время одно – праздник – время радости, веселья, чудес. Но все ли одинаково чувствуют себя в это время?

Люди попали в очень тяжелую ситуацию. Им не на что надеется, кроме как на доброту людей. Оказал ли им кто-то помощь? Как ведут себя люди?

Почему Мерцаловы попали в такую ситуацию? Как вы думаете, в этом есть их вина?

Отец на все готов ради семьи. Докажи это текстом. Он просит милостыню. По христианским законам, нельзя отказывать просящему. Он уже поборол свою гордыню и попросил.

Хоть кто-то ему помогает?

В каком состоянии отец?

Как только человек совсем отчаялся, произошло чудо. Чудо всегда случается «вдруг». Как это случилось в этом рассказе?

Да в парке необычном, а в чудесном. Он противопоставлен не только миру Мерцаловых, но предпраздничному городу. Докажите это текстом.

Кого он встречает в парке?

Кто помог семье избавиться от нищеты? Почему незнакомец в парке подсел на скамейку к Мерцалову? Почему не испугался “беспорядочных, озлобленных криков? Почему старается проникнуть в самую глубь этой наболевшей, возмущенной души? (зачитать эпизод).

Как вы понимается фразу чудесный доктор? Подберите синонимы к слову чудесный.

Как он описывается?

Знаете, в русском фольклоре есть такой жанр. Он называется легенда. Человек попадает в критическую ситуацию, с которой сам справиться не может. И как только он отчаивается, ему является святой Николай в образе простого старичка и спасает его. Похож ли этот старичок на святого.

На самом деле кто он?

Что он совершил?

А как вы понимаете слово «чудо»?

И что за чудо он совершил?

Как вы понимаете, что обозначает слово «милосердие», «сострадание»?

Под руководством «чудесного доктора» все меняется, как в сказке, семья возвращается к жизни. А доктор действует так быстро, что Мерцаловы опомниться не успевают, как он быстро одевается и исчезает. Подтвердите текстом. Так же чудесным образам исчезает и святой Николай в русских легендах. Человек не успевает его поблагодарить. Докажите, что и этому доктору благодарности не нужно.

Какой сюрприз ждет Мерцаловых после исчезновения доктора?

Как Мерцаловы узнают фамилию «чудесного доктора»?

Н. И. Пирогов – (1810-1881) – врач, основоположник военной хирургии. Он участвовал в обороне Севастополя в 1854-1855 г.г. во время Крымской войны в качестве доктора. Первым применил наркоз во время операции на поле боя. Он много сделал в медицине, народном образовании.

Как Куприн заканчивает свой рассказ? Какие слова передают глубокую благодарность семьи «чудесному доктору»?

Как изменилась семья Мерцаловых? Кем стал один из мальчиков?

Оказывается, один добрый поступок способен изменить целую реальность: темное сделать светлым. Добро влечет за собой другое добро. Добро, которое сделал для Мерцаловых доктор, живет в поступках, делах детей Мерцаловых.

Какую библейскую заповедь мы наблюдаем в рассказе?

О чем заставляет задуматься рассказ?

Можем ли мы с уверенностью сказать, что рассказ актуален, современен в наши дни?

IV . Синтез

Итак, в рассказе Куприна финал счастливый. Во всех рассказах, которые вы прочитали, действие заканчивалось хорошо?

Как вы думаете, почему?

Прежде, чем отвечать на поставленный вопрос, давайте еще раз повторим, какими признаками обладает рождественский рассказ (записывают в тетради).

Можно ли отнести рассказы Л. Андреева и Ф. Достоевского, прочитанные вами дома, к жанру рождественского рассказа?

Докажите это.

Работа по группам (по вариантам). 1 вариант – анализ рассказа Л. Андреева. 2 вариант – рассказа Ф. Достоевского. Задание: ответить на вопросы, записанные на доске:

1. Когда происходит событие в рассказе? Докажите (примерами из текста).

3. Свершения какого чуда ожидает читатель? Происходит ли оно в рассказе?

4. Каков финал рассказа?

Итак, мы сегодня познакомились с особым типом рассказа – с рассказом рождественским. Мы выявили его основные черты. На примере рассказа А.И. Куприна мы рассмотрели, как выявленные нами особенности проявляются в конкретном произведении. Проанализировав рассказы Ф. Достоевского и Л. Андреева, мы убедились, что автор может не всегда напрямую использовать приемы, характерные для рождественского рассказа. Писатель нередко наполняет свое произведение приметами рождественского рассказа, тем самым настраивает читателя на определенное разрешение событий. При этом финал рассказа оказывается другим. За счет эффекта обманутого ожидания писатель добивается еще большей силы воздействия на читателя.

V . Оценивание

VI . Домашнее задание

Учащиеся в зависимости от того, как они осмыслили тему, рассмотренную на уроке, могут сами выбрать домашнее задание:

1. Определить жанр произведения Г.Х. Андерсена «Девочка со спичками» (или А. И. Куприна «Тапер»). Докажите.

2. Сочинить свой рождественский рассказ.

Домашнее задание выполняется письменно.

Да.

Тем, что рассказ хорошо заканчивается.

Он совершил чудо.

Да, в рассказах есть общие черты: действие происходит на Рождество. Герои, как правило, дети, всегда обездоленные и несчастные. Герои нуждаются в помощи. Чудесным образом им оказывается эта помощь.

Рождество – это праздник рождения нового человека, надежды, души человека, его мечты, это время, когда может произойти чудо.

Рассказ – это малая форма эпической прозы, повествовательное произведение небольшого размера.

Да, потому что он небольшой по размеру и написан прозой.

Нет.

Событие происходит в Рождество. Происходит чудо.

Да.

Построение произведения.

Из эпилога, завязки, развития действия, кульминации, развязки, эпилога.

«Следующий рассказ не есть плод досужего вымысла. Все описанное мною действительно произошло в Киеве лет около тридцати тому назад и до сих пор свято, до мельчайших подробностей, сохраняется в преданиях того семейства, о котором пойдет речь. Я, с своей стороны, лишь изменил имена некоторых действующих лиц этой трогательной истории да придал устному рассказу»

Повествование ведется от лица рассказчика? О событии он узнал от непосредственного участника события. Рассказчик подчеркивает, что его рассказ не ложь и не вымысел. Саму историю называет трогательной.

Действие происходит совсем недавно – 30 лет назад, в реальном городе – в Киеве.

Чтобы создать эффект реальности происходящего события.

Два мальчугана.

Да. Особенно Новый год. Это время, когда ждешь чуда, подарков.

Прекрасные магазины / Малолюднее и темнее становились улицы;

Сияющие елки/ Кривые, узкие переулки, Покосившийся, ветхий дом;

Праздничное оживление толпы/ Мрачные, не освещенные косогоры;

Веселый гул окриков и разговоров/Темный, обледенелый и грязный двор;

Разрумяненные морозом смеющиеся

лица нарядных дам/Прошли в темноте общим коридором;

Праздничное ликование/Закоптелые, плачущие от сырости стены, Ужасный запах керосинового газа, Детское грязное белье и крысы – настоящий

запах нищеты. Грязная широкая постель

Деталь: в праздничном городе мальчики не чувствуют мороза, но когда они приближаются к своему убогому дому мороз становится очень сильным: «Когда мальчики вошли и следом за ними стремительно ворвались в подвал белые клубы морозного воздуха,», «- Отдал, - сиплым от мороза голосом ответил Гриша».

Они очень бедные (мальчики плохо одета – одежда у них из ветхого халата), у них болеет сестра. Им нечего есть.

Люди не реагируют на их горе. Они черствы и глухи к их мольбам. Когда мальчики пришли с письмом к управляющему, он обругал их: "Убирайтесь вы, говорит, отсюда... Сволочи вы...". "Возьмите, дяденька, письмо, передайте, а я здесь внизу ответа подожду". А он

говорит: "Как же, говорит, держи карман... Есть тоже у барина время ваши письма читать..."- Ну, а ты? Я ему все, как ты учила, сказал: "Есть, мол, нечего... Машутка больна... Помирает..." Говорю: "Как папа место найдет, так отблагодарит

вас, Савелий Петрович, ей-богу, отблагодарит". Ну, а в это время звонок как зазвонит, как зазвонит, а он нам и говорит: "Убирайтесь скорее отсюда к черту! Чтобы духу вашего здесь не было!.." А Володьку даже по затылку ударил. - А меня он по затылку, - сказал Володя, следивший со вниманием зарассказом брата, и почесал затылок».

Нет. Об этом говорит сам автор. «В этот ужасный, роковой год несчастье за несчастьем настойчиво и безжалостно сыпались на Мерцалова и его семью. Сначала он сам заболел брюшным тифом…». Это не их вина. Над ними навис злой рок. Несчастья безжалостно сыплются на семью.

Он не боится унизиться.

Все равно, сидением ничего не поможешь, - хрипло ответил он. - Пойду еще... Хоть милостыню попробую просить».

Нет. «Просить милостыни? Он уже попробовал это средство сегодня два раза. Но в первый раз какой-то господин в енотовой шубе прочел ему наставление, что

надо работать, а не клянчить, а во второй - его обещали отправить в полицию».

Он в отчаянии: «Выйдя на улицу, он пошел бесцельно вперед. Он ничего не искал, ни на что не надеялся» Он хочет удавиться. У него уже нет сил терпеть.

«Незаметно для себя Мерцалов» оказался в парке.

«В этом парке спокойно и хорошо. Перед Мерцаловым открываются красивые картины зимней природы. «Тут было тихо и торжественно. Деревья, окутанные в свои белые ризы, дремали в неподвижном величии. Иногда с верхней ветки срывался кусочек снега, и слышно было, как он шуршал, падая и цепляясь за другие ветви. Глубокая тишина и великое спокойствие, сторожившие сад, вдруг пробудили в истерзанной душе Мерцалова нестерпимую жажду такого же спокойствия, такой же тишины».

Чудесного доктора.

Потому что он другой человек. Он чудесный доктор.

Волшебный, удивительный, необычный, чудный, замечательный. А может быть святой?

«Потом Мерцалов мало-помалу мог разглядеть старика небольшого роста, в теплой шапке, меховом пальто и высоких калошах».

Он врач.

Чудо.

«Нечто, происходящее под влиянием сверхъестественных сил; -нечто небывалое, необычное, то, что вызывает удивление; -сказочное, необычное; вызывает общее удивление, восхищение; удивительное,

Поразительное».

Он не остался равнодушным.

Милосердие – готовность помочь кому-нибудь из сострадания, человеколюбия.

Он даже не называет своего имени.

Он оставил деньги.

По фамилии на рецепте к лекарству.

«Просто чудо совершил этот святой человек. То великое, мощное и святое, что жило и горело в чудесном докторе при его жизни». Здесь он сравнивается со святым.

Он стал Григорием Емельяновичим Мерцаловым. «Теперь он занимает довольно крупный, ответственный пост в одном из банков, слывя образцом честности и отзывчивости на нужды бедности. И каждый раз, заканчивая свое повествование о чудесном докторе, он прибавляет голосом, дрожащим от скрываемых слез: - С этих пор точно благодетельный ангел снизошел в нашу семью. Все переменилось. В начале января отец отыскал место, Машутка встала на ноги, меня с братом удалось пристроить в гимназию на казенный счет. Просто чудо совершил этот святой человек. А мы нашего чудесного доктора только раз видели с тех пор - это когда его перевозили мертвого в его собственное имение Вишню. Да и то не его видели, потому что-то великое, мощное и святое, что жило и горело в чудесном докторе при его жизни, угасло невозвратимо».

Помощь близким людям.

Да. Потому, что ситуация, когда человек нуждается в помощи другого человека, а тот стоит перед выбором оказать ее или нет, может произойти в любое время с каждым.

Нет

Жанровые особенности рождественского рассказа:

1. Действие происходит накануне Рождества;

2. Противопоставление реальности и мечты;

3. Чудо;

4. Счастливый финал.

Заключение

Итак, корни рождественского рассказа нужно искать в христианской культуре и в фольклоре. Рождественский рассказ демонстрирует свою схожесть с фольклорными легендами, относящимися к области устной несказочной прозы.

И герой легенды, и герой рождественского рассказа попадает в критическую ситуацию, с которой сам справиться не может. Но происходит чудо, и герой получает спасение. В народной фольклорной легенде чудо, как правило, исходит от Николая Чудотворца – святого, особо почитаемого русскими. В рассказе А.И. Куприна чудо совершил доктор Пирогов, который описан в рассказе как святой.

Жанровые особенности классического рождественского рассказа таковы:

Время рассказа особое – праздник Рождества – время маргинальное, время, когда совершается противоборства добра и зла;

В основе композиции лежит оппозиция зла и добра, ада и рая, того, что есть и того, что должно быть;

Герой оказывался в сложной жизненной ситуации (первый член оппозиции);

Случается чудо. Чудо может иметь мистическую природу (помощь извне), или быть вполне земным (герой, перестраивая свою духовную жизнь, сам вырывался из ада). На смену отчаянию приходит состояние счастья (второй член оппозиции);

Рождественский рассказ имеет, как правило, счастливый конец.

Все эти отличительные особенности жанра рождественского рассказа облегчили его переход в детскую литературу: через данный жанр ценностные ориентиры и моральные нормы Христианства попадали к маленьким читателям в адаптированном виде.

Список литературы

Берков, П.Н. Александр Иванович Куприн. Критико-биографический очерк / П.Н. Берков. – М., Л.: АН СССР, 1956.

Большая книга Рождества / Сост. Н. Будур, И. Панкеев. - М.: Олма-Пресс, 2000. – 863 с.

Брагинская, Н.В. Календарь / Н.В. Брагинская // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / Гл. ред. С.А. Токарев. – М.: НИ «Большая российская энциклопедия», 2000. – Т. 1. – С. 612 – 615.

Виноградова, Л.Н., Платонова, А.А . Рождество [Электронный ресурс]/Л.Н. Виноградова, А.А. Платонова // ( ).- Режим доступа:

Волков,С. Настали святки / С. Волков // Литературная газета. – 2003. - № 1. – С. 7 – 8.

Волков, А. Творчество А.И. Куприна. – М.: Советский писатель, 1962.

Д" Ор, О.Л . Как надо писать рождественские рассказы. Руководство для молодых писателей / О.Л. Д" Ор // Дружба народов. – 1992. – № 1. – С. 268 – 269.

Душечкина, Е.В. Русские святки и петербургский святочный рассказ / Е.В. Душечкина // Петербургский святочный рассказ – Л.: Петрополь ЛО СФК, 1991. – С. 3 – 10.

Душечкина, Е.В . ""Зимних праздников блестящие тревоги"" (русские святки) / Е.В. Душечкина // Святочные рассказы – М.: Рудомино, 1991. – С. 203 – 212.

Душечкина, Е.В . Русский святочный рассказ: Становление жанра / Е.В. Душечкина – СПб: С.-Петербургский гос. ун-т, 1995. – 256 с.

Душечкина, Е.В . Русская елка: История. Мифология. Литература / Е.В. Душечкина – СПб: НОРИНТ, 2002 – 416 с.

Зуева, Т.В . Русский фольклор. Словарь – справочник./Т.В.Зуева. – М.: Просвещение, 2002. – С. 87.

Кретова, А.А . «Человек на часах» Н. С. Лескова / А.А. Кретова // Литература в школе. – 2000. - № 6. – С. 60 – 62.

Кретова, А.А . Дядя Скрудж и дядя Страх в «Рождественской песни в прозе» Ч. Диккенса и в святочном рассказе Н.С. Лескова «Зверь» : Опыт изучения святочной прозы на уроке литературы /А.А.Кретова // Литература в школе.-­­ 2001.-№1.-С.38-40

Крутикова, Л.В. А.И. Куприн /Л.В. Крутикова. – Л.: Просвещение, 1971.

Кузьмина, М.Ю. Трансформация евангельского сюжета Рождества Христова в детской литературе / М.Ю. Кузьмина // Гуманизация и гуманитаризация образования 21 века: Материалы 5-ой научно-методической конференции памяти И.Н. Ульянова «Гуманизация и гуманитаризация образования 21 века» (сентябрь 2004года, г. Ульяновск) / Под общ. ред. Л.И. Петриевой. – Ульяновск: УлГПУ, 2004. – 351 с.

Куприна-Иорданская, М.К. Годы молодости /М.К. Куприна-Иорданская. – М.: Художественная литература, 1966.

Куприн, А.И. Чудесный доктор /А.И. Куприн // Повести и рассказы. – М.: Художественная литература, 1986, с. 78 – 86.

Кучерская, М. В лесу родилась елочка. Заметки о забытом жанре / М. Кучерская // Детская литература. – 1992. – № 1. – С. 11 – 16.

Кучерская, М. От составителя / М. Кучерская // Дружба народов. – 1992. – № 1. – С. 223 – 225.

Лесков, Н.С . Жемчужное ожерелье / Н.С. Лесков // Собрание сочинений: В 12 томах.– М.: Правда, 1989. – Т. 8. – С. 3 – 17.

Литературная энциклопедия терминов и понятий. / Под ред. А.Н. Николюкина. – М.: НПК «Интелвак», 2001. – С. 551.

Лотман, Ю.М . Каноническое искусство как информационный парадокс / Ю.М. Лотман //Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки. Сборник статей. – М.: Наука, 1973. – С. 16 – 23.

Магалашвили, А.Р. Пасхальный рассказ в творчестве Федора Сологуба [Электронный ресурс] /А.Р.Магалашвили. – Режим доступа: http :// www . litved . narod . ru / pasha . htm .

Максимов, С.В . Святки / С.В. Максимов // Дружба народов. – 1992. - № 1. – С. 225 – 235.

Минаев, Б. Старинные пасхальные и святочные рассказы / Б. Минаев // Огонек. – 1991. – № 15 (апрель). – С. 12 – 13.

Минералова, И.Г . Детская литература: Учебное пособие / И.Г. Минералова. – М., 2002.

Осанина, Н.Н . Рождественские рассказы русских писателей. Уроки внеклассного чтения. V класс / Н.Н. Осанина // Литература в школе. – 1998. – № 8. - С. 112 – 116.

Померанцева, Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре / Э.В. Померанцева – М.: Наука, 1975. – 192 с.

Рождественская звезда . Сборник. – М.: Круглый год, 1995. – 127 с.

Рождество . Сборник русских и зарубежных авторов. Литературно-художественное издание / Составитель Н. Будур – М.: Контракт, 1997. – 416 с.

Русская поэзия детям / Вступ. Е.О. Путиловой. – СПб.: Академический проект, 1997. – Т. 1. – 768 с. - (Новая библиотека поэта).

Русский народ , его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. / Собр. М. Забылиным. Репринтное воспроизведение издания 1880 года. – М.: Соратник, 1992. – 607 с.

Свистун . Рождественские рассказы / Свистун // Дружба народов. – 1992. – № 1. – С. 270.

Святочные рассказы / Сост. Е.В. Душечкина – М.: Рудомино, 1991. – 224 с.

Святочные истории : Рассказы и стихотворения русских писателей / Сост. С.Ф. Дмитренко – М.: Русская книга, 1992. – 320 с.

Смородина, С.С . Рождество / С.С. Смородина // В круге жизни. Семейные праздники, обычаи, обряды – Пермь: Пермская книга, 1993. – С. 55 – 76. – (Домашние вечера).

Старыгина, Н.Н. Из сказок жизни / Н.Н. Старыгина // Литература в школе. – 1992. – № 5-6. – С. 23 – 24.

Токарев, С.А . Заключение / С.А. Токарев // Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Зимние праздники – М.: Наука, 1973. – С. 330 – 340.

Топоров, В.Н. Праздник / В.Н. Топоров //Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / Гл. ред. С.А. Токарев. – М.: НИ «Большая российская энциклопедия», 2000. – Т. 2. – С. 329 – 331.

Торбина, О.Р.Детский святочный рассказ [Электронный ресурс] /- Режим доступа: http:// lit 1 september . ru / article . php ? lD =200103584

Фролова, И.А. А.И. Куприн и Пензенский край /И.А.Фролова. – Саратов: Приволжское книжное издательство, 1984.

Чудо рождественской ночи: Святочные рассказы / Сост. и вступ. ст., примечания Е. Душечкиной, Х. Барана – СПб.: Художественная литература, 1993. – 704 с.

Также рождественский жанр характеризует «сентиментальная нравоучительность и озабоченность соблюдением христианских норм человеком и обществом… и снежно-елочный колорит» [Магалашвили 24]. Это неслучайно, ведь сам праздник Рождества «принято было ознаменовывать добрыми делами: помогать убогим да страждущим, раздавать милостыню, посылать подарки в богодельню и приношения в тюрьмы» [Смородина 37, 61].

Ханты-Мансийский автономный округ – Югра

Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

Лицей им. Г.Ф. Атякшева

Научно-практическая конференция обучающихся

«Наука. Природа. Человек. Общество».

Тема исследовательской работы: «Развитие жанра рождественского рассказа в русской литературе».

ученица 8 «А» класса

МБОУ лицея им. Г.Ф. Атякшева

Руководитель: Кучергина Татьяна Павловны

учитель русского языка и литературы первой категории

МБОУ лицея им. Г.Ф. Атякшева

город Югорск

2015 год

1.Введение……………………………………………………………………………………..…3

2.Основная часть……………………………………………………………………………...….5

XIX века………………………….5

XIX – XX веков……………………………9

XXI веке……………………………………………...12

3. Заключение…………………………………………………………………………………...14

4. Список использованной литературы……………………………………………………….15

1.Введение

План исследований.

Рождественский, или святочный, рассказ появился в русской литературе в XIX веке и сразу стал заметным явлением не только литературной, но и общественной жизни. Достоевский и Бунин, Куприн и Чехов, Лесков и Андреев и многие другие писатели обращались в своем творчестве к теме Рождества Христова.

Большинство русских писателей разрабатывает классический жанр рождественского рассказа. Рождественский рассказ обычно повествует о судьбе бедных людей, в жизни которых происходит чудо накануне Великого праздника.

Актуальность нашего обращения к этому жанру в целом состоит в следующем: в советские годы значительная часть этих замечательных произведений была скрыта от читателей. Пришло время, когда их стали печатать и исследовать. Мы должны открыть для себя этот пласт русской литературы, ведь эти рассказы говорят о милосердии, отзывчивости, действенной помощи – о всем том, чего так не хватает в современном мире.

Моя мама, Никулина Татьяна Васильевна, преподает в нашей школе основы православной культуры. И родители ее учеников на Рождество в этом году подарили ей сборник «Рождественские рассказы» из серии «Рождественский подарок». Никогда до этого я не видела подобного сборника, по-моему, это уникальное издание. И мне очень захотелось рассказать о нем моим сверстникам. У меня возникло много вопросов. Почему эти рассказы не издавались раньше? Обращаются ли современные авторы к жанру рождественских рассказов?

Чтобы ответить на эти вопросы, я приступила к своим исследованиям. Цель моей работы заключается в том, чтобы проанализировать, как развивается жанр рождественского рассказа в русской литературе.

Задачи:

выяснить традиции этого жанра в XIX веке;

уточнить обращались ли русские писатели к этому жанру в другие эпохи;

если обращались, то менялся ли сам рассказ.

Итак, объект моего исследования: рождественские рассказы русских писателей. Предмет исследования: традиции и новаторство в этом жанре.

Метод исследования: литературоведческий анализ.

Гипотеза. Предположим, что к данному жанру русские писатели обращались и в другие эпохи, но сам жанр так, как он сформировался в XIX веке, остался неизменным.

Я думаю, что значимость данной работы состоит в том, что большинство моих сверстников не знакомы с лучшими рассказами этого цикла. Прочитав их, они, возможно, задумаются над тем, почему в их жизни возникают проблемы, как они относятся к людям; обратят внимание на тех, кто нуждается в их помощи, то есть станут чуточку лучше. А что может быть важнее?

2.Основная часть.

2.1. Рождественские рассказы русских писателей XIX века.

Прочитав рассказы Достоевского, Лескова, Куприна и других писателей, приходим к выводу, что сюжет их в основном можно разделить на три типа.

Первый. Главный герой беден и гоним, наступает великий праздник Рождества, а у него нет ничего, с чем традиционно встречают этот праздник: ни елки, ни подарков. Нет любимых людей рядом. Часто нет даже ни угла, ни еды. Но вот в самый канун Рождества, в Сочельник, происходит встреча, которая все меняет в жизни героя. Эта встреча, конечно, не случайна. По такому сюжету построены хорошо известные всем рассказы Куприна «Чудесный доктор», «Тапер», рождественский рассказ Павла Засодимского «В метель и вьюгу», может быть, менее знакомый широкому читателю. Остановимся на последнем. Героиня, бедная девочка Маша, - сирота. Она живет в людях, жестокая хозяйка, Агафья Матвеевна, послала ее в Сочельник, несмотря на непогоду, поздним вечером в лавку за свечами. На девочке худая шубенка, на голове тряпье. Она еле бредет по заснеженной улице и, спотыкаясь, теряет монетку. Домой без денежки возвращаться нельзя: хозяйка будет бить. Маша понимает бесполезность своих поисков, но все равно ищет монетку. А что ей остается делать? Машу почти совсем занесло снегом, и смерть кажется близка. Ее, несчастную, замерзшую, находит и спасает случайный прохожий. Маша спит на печи в его доме и видит сон: царь Ирод сидит на троне и отдает приказ избивать всех младенцев в Вифлееме. Крик! Стоны! Как жаль Маше ни в чем не повинных детей. Но вот приходит ее спаситель, Иван – великан, и исчезают грозный царь и его воины. Младенец Христос спасен. Спасена Маша. Есть на свете добрые люди!

Рассказ такого типа восходит к традиции английского писателя Чарльза Диккенса, которого считают родоначальником жанра рождественского рассказа.

Но, как утверждают исследователи, к традиции русской литературы относится усиление социального мотива.

Именно он выходит на передний план в рассказе Куприна «Чудесный доктор».

В трудной ситуации может оказаться каждый. Болезнь главы семейства Мерцаловых поставила ее на грань голодной смерти. Заболев брюшным тифом, Мерцалов лишился работы, а, значит, жилья. Семья перебралась в подвал. Начали болеть дети. Умерла дочь. Сейчас, на момент начала рассказа, тяжело болеет другая девочка. В семье есть еще младенец. У матери от всего пережитого и от голода кончилось молоко. Грудной ребенок надрывается от крика. Родители в отчаянии. Сам Мерцалов даже пробовал просить милостыню. Возникают мысли о самоубийстве. Бороться нет сил. И когда герой уже готов схватиться за веревку, приходит помощь. В лице доктора, профессора медицины Пирогова.

Рассказ Куприна, с одной стороны, абсолютно традиционен, а с другой, своеобразен своей правдоподобностью. Образ «чудесного доктора» невымышленный, во все времена в русском обществе были благотворители, которые спешили на помощь страждущим. Автор, стремясь подчеркнуть реальность изображаемого, дает конкретные географические и временные координаты. И сам облик Пирогова, в потертом сюртуке, с мягким старческим голосом – словно встает перед глазами.

Рассказ прочитан и невольно возникает вопрос: «Почему же так мало в жизни людей, в которых живет «великое, мощное и святое», что горело в душе врача Пирогова?»

Рассказы Куприна «Чудесный доктор» и «Тапер объединяет то, что в них действуют реальные исторически лица. В первом – профессор Пирогов, во втором – музыкант и композитор Антон Григорьевич Рубинштейн.

Юному музыканту, Юрию Азагарову повезло в рождественскую ночь. Будучи приглашен на праздничный вечер в качестве тапера, он обретает великого покровителя в лице выдающегося композитора, сумевшего разглядеть в скромном подростке большой талант.

Еще одна Рождественская история. И тоже чудо накануне Рождества. Рассказ Евгения Поселянина «Николка». В рождественскую ночь семья Николки: отец, мачеха с грудным ребенком и он сам – ехали на праздничную службу в храм. На глухой лесной дороге их окружили волки. Целая стая волков. Гибель неминуема. И чтобы спасти себя и свое дитя, мачеха выбросила из саней пасынка на съедение волкам. Дровни полетели дальше. Прошла минута, другая. Мальчик осмелился открыть глаза: волков не было. «Какая-то сила стояла вокруг него, лилась с высокого неба. Эта сила смела куда-то страшную волчью стаю. То была какая-то бесплотная сила. Она неслась над землей и разливала вокруг себя успокоение и отраду». В мир сходил родившийся Христос. «Все в природе с ликованием встречало сошествие чудного Младенца» . В эту ночь ни с одним ребенком не случится беда. И когда прошла эта сила «снова холодно, тихо и грозно было в лесу». А добравшийся до дома Николка тихо спал, не раздеваясь, на лавке под образами.

Тепло становится на душе от таких рассказов, и не хочется рассуждать о том, что здесь правда, а что вымысел. Хочется верить в Божий промысел и человеческую доброту, хотя бы накануне Великого праздника.

Ко второму типу относятся, с моей точки зрения, рассказы, в которых нет явного чуда. Не приходит к человеку неожиданная помощь ни от ближнего, ни свыше. Чудо совершается в душе человека. Как правило, в душе падшей и многогрешной. Герой такого рассказа – человек, совершивший много зла, много горя он принес людям. И, казалось бы, совсем он пропал и закоснел в грехах. Но вот каким-то неведомым Промыслом, под влиянием людей или обстоятельств, он постигает всю глубину своего падения и невозможное становится возможным. Постепенно, по чуть-чуть, по капельке он становится лучше, человечнее, в нем проступают черты Божьи. Ведь человек создан по Его образу и подобию. Надо только не забывать об этом.

Рассказ Николая Семеновича Лескова «Зверь». Действие происходит в имении одного помещика, который был известен своей жестокостью. Рассказчику он приходится дядей. «В обычаях дома было, что там никогда и никому никакая вина не прощалась. Это было правило, которое никогда не изменялось, не только для человека, но даже и для зверя или какого-нибудь мелкого животного. Дядя не хотел знать милосердия и не любил его, ибо почитал его за слабость. Неуклонная строгость казалась ему выше всякого снисхождения. Оттого в доме и во всех обширных деревнях, принадлежащих этому богатому помещику, всегда царила безотрадная унылость, которую с людьми разделяли и звери». В этом поместье постоянно воспитывались ручные медвежата. О них заботились, холили. Но как только медвежонок совершал проступок, его казнили. Нет, не в прямом смысле. На него устраивали облаву. Выпускали на волю: в лес, в поле – где в засаде его поджидали охотники с собаками.

Название рассказа неоднозначно. С одной стороны, эта история о мишке, который нарушил этот раз и навсегда заведенный порядок. С другой, о его хозяине-помещике, считавшем милосердие слабостью. Этот последний мишка был очень смышлен. Его ум и солидность «сделали то, что описанной потехи, или медвежьей казни, не было уже целые пять лет». «Но пришла роковая пора – звериная натура взяла свое», и его ожидала казнь. Слуга, ходивший за медведем, очень привязался к нему, любил как близкое существо. И мишка платил ему тем же. Часто они ходили по двору обнявшись (медведь хорошо ходил на задних лапах). Так обнявшись они пошли на казнь. Охотник целился в медведя, но ранил человека. Косолапый был спасен: он убежал в лес. А как же слуга? Приговор барина был таков. «Ты любил зверя, как не всякий умеет любить человека. Ты меня этим тронул и превзошел меня в великодушии. Объявляю тебе от меня милость: даю вольную и сто рублей на дорогу. Иди куда хочешь». Получив вольную, слуга Ферапонт не ушел от помещика. Рассказ заканчивается так: «в московских норах и трущобах есть люди, которые помнят белоголового старика, который словно чудом умел узнавать, где есть истинное горе, и умел поспевать туда вовремя сам или посылал не с пустыми руками своего доброго слугу. Эти два добряка, о которых много бы можно сказать, были – мой дядя и его Ферапонт, которого старик в шутку называл: «укротитель зверя» .

Действие рассказа Клавдии Лукашевич «Заветное окно» происходит в позапрошлом веке в большом старинном селе, стоявшем на сибирском тракте. В этом селе был обычай, существующий только в Сибири. В каждом доме в сенях оставляли не застекленным окно. Но подоконник клали еду: хлеб, сало и т.д. – для всех идущих, бредущих, едущих по этому тракту или для всех нуждающихся. Замечательный обычай! Вот такое непоказное милосердие, ставшее обычным явлением. В одном доме этого села случилось несчастье: отец семейства запил и связался с дурной компанией. Его арестовали, подозревая в преступлении. Но он сбежал из-под стражи! Как горевал его семья: мать, жена и сынишка. Мать молилась, жена не могла простить, сын просто ждал тятьку. Но переживая каждый по своему это горе, они с особым чувством оставляли еду на окне, думая о пропавшем без вести. И однажды мальчик, положив, как обычно, то, что приготовила мать, почувствовал, что кто-то схватил его за руки. Кеша узнал в бродяге отца. Тот попросил прощения у близких, взял еду и быстро ушел. Но обещал вернуться! Когда мать узнала, кто приходил, она выскочила в домашнем платье на мороз и долго вглядывалась в ночную даль, надеясь увидеть мужа. Ах, как бы она его накормила, непутевого, как бы одела в дальнюю дорогу! Стоит ли говорить, что теперь все они с особым старанием оставляли еду всем бродягам.

Третий тип хотелось бы назвать рассказами для детей. (Хотя и все они обращены к юному читателю.) Эти рассказы носят поучительный характер. И, не затрагивая напрямую тему Рождества, повествуют о том, как герой извлекает урок из какой-то ситуации, как это происходит в новелле Лескова «Неразменный рубль». Рассказчик, вспоминая свое детство, говорит о том, что как-то он услышал полусказку, полулегенду о том, что существует неразменный рубль, то есть монета, которую отдав за покупку, получаешь обратно. Но пробрести этот рубль можно было каким-то магическим способом, связавшись с нечистой силой. И вот под Рождество бабушка дарит ему такой неразменный рубль. Но предупреждает, что возвращаться он к нему будет лишь при одном условии: его можно потратить лишь на добрые дела. Рождественский базар. Сколько соблазнов для ребенка! Но, помня наказ бабушки, наш герой приобретает сначала подарки для домашних, потом оделяет бедных мальчишек-сверстников глиняными свистульками (те давно с завистью смотрели на богатых мальчиков, обладателей таких свистулек). Наконец, решается купить сладости и себе. Но ничего, рубль вернулся в его карман. А потом начались искушения. Наш герой увидел, как все мальчишки, которых он облагодетельствовал, толпятся вокруг ярмарочного зазывалы, который показывает им яркие безделушки. Мальчик почувствовал, что это несправедливо. Он покупает эти никому не нужные яркие вещицы, чтобы только привлечь внимание сверстников, и рубль исчезает.

Бабушка раскрывает внуку глаза на его поведение: «Тебе мало было совершить доброе дело, ты захотел славы». К счастью или нет, но это был только сон. Наш герой проснулся, и у его постели стояла бабушка. Она подарила ему то, что всегда дарила на Рождество – обычный серебряный рубль.

Волей автора в душе героя этого рассказа было пресечено стремление стать в чем-то выше людей. А скольких оно губит. Тщеславие, эгоизм, гордыня – пагубные страсти, поддавшись которым человек становится несчастным. Как необходимо понять это в юном возрасте, считает автор.

Мы рассмотрели три типа классического рождественского рассказа XIX века.

Теперь перейдем к следующей эпохе. Рубеж XIX – XX веков.

2.2. Рождественские рассказы на рубеже XIX – XX веков.

XX век сметает устоявшиеся традиции во всех видах искусства. Реализм считается устаревшим. Модернисты всех направлений сбрасывают классику с корабля современности: новые жанры, новые течения в литературе, живописи, музыке. Интерес к жанру рождественского рассказа ослабевает. Да и сам он становится другим: меняется позитивный высокий смысл, заложенный в нем изначально. Обратимся к творчеству Леонида Андреева. Его пасхальный рассказ «Баргамот и Гараська», близкий к жанру рождественского рассказа, написан в соответствии с традициями XIX века. Не может не затронуть душу читателя простенькая история о том, как могучий и с виду грозный полицейский, по прозвищу Баргамот, приглашает к праздничному пасхальному столу бродягу и пропойцу Гараську. До глубины души потрясает его этот факт еще и потому, что хозяйка дома, приглашая бродяжку к столу, называет его по имени отчеству. Только так! Потому что перед Богом все равны. А вот рассказ «Ангелочек» того же автора совершенно иной направленности.

Ангелочек – это не ангел бесплотный, чье место в Раю. Это елочная игрушка со стрекозиными крылышками, доставшаяся мальчику Сашке на елке в богатом доме. Саша еще мал, но горя познал предостаточно: мать пьет, отец болен чахоткой. Никакой радости в жизни героя нет, потому что озлобленная из-за беспросветной нужды, спивающаяся женщина, его мать, избивает Сашку, редкий день обходится без тумаков. Как величайшую драгоценность несет мальчик домой игрушечного ангелочка. Бережно вешает на печную заслонку и, засыпая, чувствует, что в его жизнь вошло что-то светлое, важное…

Но от горячей печки восковой ангелочек растаял, остается бесформенный кусочек воска. Тьма поглотила свет. А во тьме легко заблудиться. Отрицая реализм, то есть простое и ясное восприятие жизни, модернисты заблудились впотьмах. Рассказ оставляет гнетущее впечатление.

Другой писатель порубежной эпохи – Антон Павлович Чехов. Обстановка рубежа веков, естественно, отражается в его сознании и творчестве.

Расшатываются основы привычных, традиционных взглядов, идет революционная пропаганда в народе. Дебют Чехова в литературе относится к 1880 г. Именно тогда в журнале «Стрекоза» было напечатано знаменитое «Письмо к ученому соседу» и не менее известная литературная шутка «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т.п.?». Критик Э.Полоцкая считает: «Выйти впервые к широкой публике с такой пародией (обе вещи написаны в этом жанре), то есть начать общение с ней, в сущности, с высмеивания ее литературного вкуса, - на это отваживались немногие писатели. Начало творчества Чехова весьма оригинально для русской классической литературы. Толстой, Достоевский и другие предшественники Чехова сразу же выступили с программными произведениями, с мыслями и образами, лелеемыми еще с юности. «Бедные люди», «Детство», «Отрочество» надолго – и всерьез – определили идейные и художественные искания авторов. А некоторые начинали с прямого подражания – и как часто потом стыдились собственных строк, навеянных чужой музой…». Жанр пародии прижился в раннем творчестве писателя. Далее этот же критик проводит мысль: «Ведь что мы знаем о Чехове - подростке? Не только то, что он мерз в лавке отца, но и – больше всего – то, что он был неистощимым на веселые выдумки и затеи. Как-то надел на себя лохмотья и под видом нищего выпросил у сердобольного дядюшки Митрофана Егоровича милостыню… Итак, юмористическое начало для Чехова - писателя не было случайным. В художественном отношении юмористические рассказы созрели ранее других его жанров» .

Немало видел Чехов - подросток и показного благочестия в купеческой среде. Может быть, потому жанр пародии коснулся и рождественских, и святочных новелл.

Рассказ «Елка» - веселая пародия, высмеивающая жадных, завистливых претендентов на незаслуженные подарки судьбы.

«Высокая, вечно зеленая елка судьбы увешана благами жизни… От низу до верху висят карьеры, счастливые случаи, выигрыши, кукиши с маслом и проч. Вокруг елки толпятся взрослые дети. Судьба раздает им подарки…

Дети, кто из вас желает богатую купчиху? – спрашивает она, снимая с ветки краснощекую купчиху, от головы до пяток усыпанную жемчугом и бриллиантами…

Мне! Мне! – протягиваются за купчихой сотни рук. – Мне купчиху!

Не толпитесь, дети…» .

Далее следует выгодная должность с казенной квартирой, место экономки у богатого барона… Все это разбирается нарасхват. Но вот предлагают… бедную невесту, большую библиотеку, и желающих становится все меньше и меньше. Материальных благ хватает не на всех. Хотя и порванные сапоги обретают хозяина. Они достаются бедному художнику. Последним к елке – судьбе подходит писатель - юморист. Ему достается только кукиш с маслом. Нет, Чехов не кощунствует, не смеется над бедностью. Просто он очень хорошо знает, что все в жизни достается упорным трудом. В его жизни не было иначе: и когда он, ученик старших классов таганрогской гимназии, кормил всю семью частными уроками и в дальнейшем, когда он, будучи студентом, взялся за перо и писал на заказ, чтобы опять же кормить родителей и помогать братьям и сестре. Судьба не дарила ему богатые подарки, кроме, конечно, таланта и трудолюбия.

К этому же циклу относится рассказ «Сон» - тоже пародия. Только это понимаешь не сразу. Герой – оценщик в ссудной кассе, куда бедняки приносят свои последние вещи, чтобы, заложив их, получить какую-то сумму денег. Герой рассказа, принимающий и оценивающий эти вещицы, знает историю каждой из них. Истории жуткие по своему драматизму. Он охраняет вещи с этой скупке, и ему не спится в ночь под Рождество. Вспоминаются истории каждой из них. Вот, например, на деньги, полученные в залог этой гитары, были куплены порошки от чахоточного кашля. А из этого пистолета застрелился пьяница. Жена его скрыла пистолет от полиции и на деньги, полученные в ссудной кассе, купила гроб. Герой переводит глаза на витрину, в которой под замком хранятся наиболее ценные вещи «Браслет, глядевший на меня из витрины, заложен человеком, укравшим его».

И так, за каждой вещью стоит своя жуткая драматическая история. Герою становится страшно. Ему кажется, что вещи, обращаясь к нему, умоляют: «Отпусти нас домой». Комизм повествования (если в данном случае уместно говорить о комизме), заключается в том, что в сознании героя перепутались сон и явь. В какой-то полудреме, полусне оценщик видит двух взломщиков, которые проникли в помещение и начинают грабить. Он хватает пистолет и угрожает им. Жалкие воришки в один голос умоляют его пощадить их, объясняя, что на преступление их толкнула крайняя бедность. И случается чудо: наш герой, в полной уверенности, что это только сон, раздает все вещи взломщикам. Тут появляется хозяин с полицейскими, и герой, по его ощущениям, проснулся. Его арестовали и присудили срок. А он так и остался в полном недоумении: как же можно судить за то, что было только во сне.

Избегая шаблонов и штампов, Чехов проводит мысль: людские сердца очерствели, никто не хочет помочь другому. Главному герою по должности не положено быть милосердным. И только где-то глубоко на подсознании остались крупицы жалости, сочувствия, понимания человеческого горя. Но это не правило, а исключение – сон.

Мы рассмотрели две новеллы Чехова 80-х годов, относящихся к жанру святочных и рождественских рассказов. К какому выводу можно прийти? Казалось бы, Чехов традиционно обращается к этому жанру, но подходит к нему своеобразно, по-своему. В чеховских рассказах нет мистического в традиционном понимании. Все просто: помочь человеку может только человек, и в проблемах своих виноват, прежде всего, он сам. Значит, в рассматриваемом нами жанре, Чехов идет наперекор сложившейся традиции в силу своего жизненного опыта и мировоззрения.

Как видим, писатели рубежа веков отходят от традиций, сложившихся в XIX веке в данном жанре. А в советской литературе, с ее ведущим методом – социалистического реализма – не было места рождественскому, святочному рассказу. Появляются новые жанры: производственный роман, деревенская проза и т.д. Жанр рождественского рассказа, казалось, навсегда ушел в прошлое. Читатели с материалистическим, атеистическим мышлением в нем не нуждались.

2.3. Рождественский рассказ в XXI веке.

Прошли десятилетия. Появилась детская и подростковая православная литература. Я хорошо знала творчество Бориса Ганаго. Не одну книгу его прочитала с интересными новеллами, но специально не занималась вопросом рождественского рассказа. И вот теперь обратилась к его творчеству и открыла для себя целую серию рождественских рассказов для детей. Начала читать. Первым открыла рассказ «Письмо Богу».

«Это произошло в конце XIX столетия.

Петербург. Канун Рождества. С залива дует холодный, пронизывающий ветер. Сыплет мелкий колючий снег. Цокают копыта лошадей по булыжной мостовой, хлопают двери магазинов - делаются последние покупки перед праздником. Все торопятся побыстрее добраться до дома» .

С удивлением и радостью осознаю, что прочная ниточка протянулась от XIX к началу XXI века. Именно так, сразу погружая в боль и проблемы своего героя, начинаются рассказы «Мальчик у Христа на елке» Достоевского, «Чудесный доктор» Куприна, «Под Рождество» Лазаря Кармена. Контраст благополучного пресыщенного большинства и горя маленького человека, маленького может быть не только по возрасту. Герой бредет по рождественскому Петербургу голодный и озябший. Но он не ждет помощи, милостыни, внимания. Ему нужно написать письмо Богу. Так учила его мама перед тем, как умерла. Но у него нет бумаги и чернил. И только старый писарь, задержавшийся в этот вечер на службе, говорит ему: «Считай, что письмо написано».

И раскрывает свое сердце ребенку.

Говорят, что детская молитва сразу доходит до Бога. Рассказ Бориса Ганаго «Спасение из огня». В одной крестьянской семье под Рождество ждали отца. Разыгралась метель. В округе шалили разбойники, а хозяин должен был привезти деньги. Двенадцатилетний Федя попросил разрешения у матери встретить отца.

«- Мама, давай я поднимусь на холм. Может, услышу звон колокольчиков на папиных санях.

Иди, мой мальчик, - перекрестила его мать. - И пусть Господь сохранит тебя» .

По всей округе был известен своей жестокостью Мишка Петров. С вершины холма мальчик вглядывался вдаль и молился о благополучном возвращении отца, о том, чтобы он спасся от волков, от Мишки Петрова. Мальчик просил Бога и о вразумлении самого разбойника. Вскоре отец вернулся, и вся семья радостно встретила Рождество. А спустя несколько дней, этот разбойник нанялся к ним в работники, скрыв свое имя. Во время случайного пожара он спасает мальчику жизнь, сам при этом получая смертельные ожоги. Перед тем, как закрыть глаза, он говорит Феде: «Я спас тебя от земного огня, а ты помолись, чтобы Господь спас меня от огня вечного».

Мы рассмотрели только два рассказа Бориса Ганаго. Но я думаю, что они оставляют впечатление классических рождественских рассказов, которые вписываются в традиции этого жанра.

3. Заключение.

Проделав исследовательскую работу, можно придти к выводам:

к традициям рождественских рассказов в русской литературе XIX века относится обращение к душе читателя, стремление через простые житейские истории достучаться до его сердца;

русская литература рубежа XIX - XX веков (в творчества Леонида Андреева и Антона Павловича Чехова) отличается новаторством в жанре рождественского рассказа;

для советской литературы этот жанр не характерен совсем. И только спустя почти столетие, он возникает снова в соответствии с давно сложившимися традициями.

Таким образом, наша гипотеза подтвердилась частично. Да, жанр рождественского рассказа достигает своего расцвета в период золотого века русской литературы. В начале XX века он претерпевает изменения и чуть ли не вырождается, в советскую эпоху был забыт. И только в конце XX – XXI века возникает снова.

4. Список использованной литературы.

1. Андреев, Л.Н. Рассказы и повести / Леонид Николаевич Андреев. - М.: Недра, 1980. - 288 с.

2. Ганаго, Б. Детям о молитве / Борис Ганаго. – М.: Белорусский Экзархат, 2000.

3. Ганаго, Б. Небесный гость / Борис Ганаго. - М.: Белорусский Экзархат, 2003.

6 Стрыгина, Т.В. Рождественские рассказы русских писателей / Сост. Т.В.Стрыгина. – М.: Никея, 2014. – 448 с. – («Рождественский подарок»).

Был на свете самый чистый и светлый праздник, он был
воспоминанием о золотом веке, высшей точкой того чувства,
которое теперь уже на исходе,- чувства домашнего очага.
Праздник Рождества Христова был светел в русских семьях,
как ёлочные свечки, и чист, как смола. На первом плане
было большое зелёное дерево и весёлые дети; даже взрослые,
не умудрённые весельем, меньше скучали, ютясь около стен.
И всё плясало - и дети, и догорающие огоньки свечек.
А. Блок.

Самый добрый праздник года – это, конечно же, Рождество. Самый добрый, самый великодушный, самый сентиментальный (от фр. sentiment – чувство).
В этот день христианский мир отмечает рождение нового царя, но не царя принуждения, войны или силы, а Царя нового царства – Царства Истины, добра и справедливости. Отсюда и основной посыл праздника – делай Добро, забудь распри и обиды, прости врагам своим. И поскольку Рождение Христа - главное чудо мира, этот день из года в год должен сопровождаться совершением новых чудес.

Рождество как один из главных религиозных праздников оказало огромное влияние на все области человеческой жизни, в том числе, и на литературу.
Давайте посмотрим, как идея Рождества отражалась в мировой литературе.

Разумеется, начать надо с произведений, в основу которых положен евангельский сюжет.

Евангелие от Матфея гласит:

Пошёл также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обручённою ему женою, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице. (Мтф, гл.1).

Если пересказывать события по-простому, то дело было так.
Римский император Август объявил перепись населения, а по тогдашним правилам проходить регистрацию люди должны были в том городе, в котором они родились. Вот Иосиф и пошел регистрироваться вместе со своей беременной женой в Вифлеем. На беду город был переполнен, и единственное свободное место, которое они нашли, был вертеп, иначе – хлев, где обретались коровы, овцы и прочий скот.

Вот вам первый символ – Христу изначально не нашлось место среди людей, и родился он в окружении бесхитростных созданий.

Второй – это отношение горожан (и вообще, людей) к приходу Мессии. Как же они отнеслись к величайшему в истории человечества событию? А никак. Город спал. Или развлекался, или что-то там делал.

Поклониться маленькому Спасителю пришли только волхвы и пастухи.
Волхвы – это олицетворение разума, тогдашние ученые. Они провели, как бы сейчас сказали, большую исследовательскую работу и вычислили (при помощи абстрактных цифр) дату и время рождения нового Царя. Иными словами, научно предсказали приход Мессии.
А пастухи были просто пастухами. Не особо грамотные, а скорей всего, совсем неграмотными, увидели звезду и пошли за ней. Что называется – не мудрствуя лукаво. Пастухи олицетворяют собой бесхитростную веру, безусловное доверие, чистоту помыслов.
То есть, в царствие добра можно войти двумя путями – при помощи знаний и при помощи веры.

А знаете, кто был третий, кто ждал рождения необычного ребенка? Царь Ирод. Только он ждал рождения младенца для того, чтобы сразу убить опасного конкурента, который, по предсказанию тех же волхвов, должен был отнять у него царство.
Согласно первоначальным договоренностям, волхвы должны были указать место, где находился младенец-Мессия. Однако во сне им было откровение, и волхвы не вернулись к Ироду.
Когда Ирод сообразил, что волхвы его, грубо говоря, кинули, он пришел в ярость и повелел убить в Вифлееме и его окрестностях всех младенцев мужского пола в возрасте до двух лет, надеясь, что в их число попадет и загадочный будущий царь.

Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет " (Мф. 2: 16-18)

Такова историческая подоплека события. А символическую мы уже отметили.
Изображение рождества Христова подавалось двойственно, что совпадает с его двойственной сущностью – он и бог, и человек.

С одной стороны, автор позволяет себе умиляться (рождение ребенка всегда трогательно), с другой, в произведениях присутствует благоговение (все-таки младенец был не простой, да и родился он несколько иначе, чем обычные дети, ибо мать его и после родов осталась девственницей).

Первое – А. Фет. Ночь тиха, по тверди зыбкой...

Ночь тиха, по тверди зыбкой
Звезды южные дрожат.
В ясли тихие с улыбкой
В ясли тихие глядят.

Ясли тихо светят взору,
Озарен Марии лик.
Звездный хор к иному хору
Слухом трепетным приник.

И над Ним горит высоко
Та звезда далеких стран:
К ней несут цари востока
Злато, смирну и ладан.

И второе – Саша Черный. Рождественское.

В яслях спал на свежем сене
Тихий крошечный Христос.
Месяц, вынырнув из тени,
Гладил лен его волос…
Бык дохнул в лицо младенца
И, соломою шурша,
На упругое коленце
Засмотрелся, чуть дыша,
Воробьи сквозь жерди крыши
К яслям хлынули гурьбой,
А бычок, прижавшись к нише,
Одеяльце мял губой.
Пес, прокравшись к теплой ножке,
Полизал ее тайком.
Всех уютней было кошке
В яслях греть дитя бочком…
Присмиревший белый козлик
На чело Его дышал,
Только глупый серый ослик
Всех беспомощно толкал.
«Посмотреть бы на ребенка
Хоть минуточку и мне!»
И заплакал звонко-звонко
В предрассветной тишине…
А Христос, раскрывши глазки,
Вдруг раздвинул круг зверей
И с улыбкой, полной ласки,
Прошептал: «Смотри скорей!..»

По лексике, по деталям, которые используют авторы, легко понять – к какой ипостаси младенца Христа апеллируют эти стихотворения.

С развитием общества религиозность ослабевает. То есть, ослабевает каноническая составляющая, и если можно так сказать, внешнее уступает место внутреннему.

Посмотрите еще одно стихотворение (одно из моих любимых у Бродского)

В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.

Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.

И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою – нимб золотой.

Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства –
основной механизм Рождества.

То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.

Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет – никому непонятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.

Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь – звезда.

На этом позвольте закончить «евангельскую» часть и перейти к более светской.

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ или СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗ

ЗАРОЖДЕНИЕ ЖАНРА

Отцом рождественского рассказа считают Ч. Диккенса. А случилось это так.

В 40-х годах XIX века положение рабочих в Англии было ужасающим (мы помним, что в это время в Англии зарождался капитализм – привет Марксу!), и посему не было еще ограничения продолжительности рабочего дня, условия работы были тяжелейшими, бесправие трудящихся – полным.

Прогрессивная английская интеллигенция, понятное дело, пыталась изменить положение дел. И вот некто Саутворд Смит, член правительственной комиссии по вопросам детского труда, обратился к всенародно популярному Диккенсу с просьбой написать статью дабы привлечь внимание общественности к проблеме чудовищной эксплуатации детей.

Диккенс сначала согласился и даже название придумал - памфлет «К английскому народу, в защиту ребенка-бедняка», но потом отказался, решил протестовать не как публицист, а как писатель. То есть изложить социальную проповедь в занимательной художественной форме.

Диккенс задумал цикл рассказов, которые планировал публиковать к Рождеству, празднику, обращенному к нравственной основе человека – к обычаю христианского примирения с врагами, забвению обид, установления мира и доброжелательных отношений между людьми, к каким бы классам они ни принадлежали.

В сборник «Рождественские повести» вошли пять повестей:
Рождественская песнь в прозе
Колокола
Сверчок за очагом
Битва жизни
Одержимый, или Сделка с призраком

На самом деле, только первая повесть целиком посвящена Рождеству. Действие второй повести происходит под Новый год, в четвертой и пятой рождественские празднества даны лишь как эпизоды, в «Сверчке» Святки не упоминаются вовсе.
Однако это не помешало сложиться мнению, что Диккенс «изобрел Рождество», поскольку все повести объединены общим идейным замыслом и общим настроением.
«Рождественские повести» поднимают морально-этические проблемы: взаимное доверие как основа семейного счастья, самопожертвование в любви, влияние чистой и благородной души на окружающих и другие подобные мотивы.
Чем не христианские заповеди, без исполнения которых мы не войдем в Царство Божие?

ПРИЗНАКИ РОЖДЕСТВЕНСКОГО РАССКАЗА

Привязка времени действия к Рождеству.

Причем главный смысл не в том, что действие происходит зимой, а в том, что описываемые события могли происходить (и происходят) ТОЛЬКО В РОЖДЕСТВО.

Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты. Еще ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат; месяц один только заглядывал в них украдкою, как бы вызывая принаряживавшихся девушек выбежать скорее на скрыпучий снег. Тут через трубу одной хаты клубами повалился дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле. (Гоголь. Ночь перед Рождеством)

Обязательное условие всякого рождественского рассказа - кульминация событий происходит в праздник Рождества Христова.

Вспомним «Рождественскую сказку» Пауло Коэльо.
В ней речь идет о трех кедрах, которые провели целые века в раздумьях о жизни и смерти, о природе и человечестве. У каждого кедра было свое заветное желание,но реальность никогда не спрашивает, о чем мы мечтаем.
Первый кедр стал хлевом, из второго дерева сделали грубый деревенский стол, а особенно горько сетовал третий, так как его распилили на доски и оставили на складе.
И вот в Рождество мечты начинают сбываться. Первый кедр послужил опорой величайшему Царю Земли, второй кедр понял, что он послужил опорой не только чаше с вином и блюду с хлебом, но и союзу между Человеком и Божеством. Но когда из досок третьего дерева сколотили крест и прибили к нему израненного человека, то кедр ужаснулся своей участи и принялся проклинать жестокую судьбу. Только после некоторого времени он понял, что произошло чудо: из орудия пытки он превратился в символ торжества. Мечта сбылась, но совсем иначе, чем он себе представлял.
Заключительная фраза «Сказки» прямо выражает мораль: «Так исполнилась судьба трех ливанских кедров: как это всегда бывает с мечтами, которые совершаются в Рождество».

МОТИВЫ РОЖДЕСТВЕНСКОГО РАССКАЗА

Среди главных мотивов рождественского рассказа выделяют:
- мотив нравственного перерождения героев,
- мотив божественного дитя,
- мотив рождественского чуда.

НРАВСТВЕННОЕ ПЕРЕРОЖДЕНИЕ ГЕРОЯ

Спаситель пришел на землю именно за тем, чтобы примером своей жизни показать – добро всегда восторжествует над злом.
В рождественском рассказе эта мысль является той точкой, с которой начинается преображение героя.

«Рождественская песнь в прозе» Ч. Диккенса.

Когда-то Эбенезер Скрудж был обычным мальчиком, романтичным подростком, влюбленным мужчиной. Но незаметно его идеалы и стремления заслонили деньги. В погоне за капиталом Скрудж забыл обо всем. Он никогда не подаст монетки нищему, не улыбнется прохожему - повсюду ему чудятся враги и дармоеды. Эбенезер платит крошечное жалованье бедному слуге, который работает за троих.

Однако под Рождество случается Чудо (вот так, с большой буквы).
Видения, ночные полеты над спящим городом, возвращение в прошлое, перенесение в будущее, размышления над поросшей травой каменной надгробной плитой словно открывают у ГГ новое зрение. «Холодный и твердый, как кремень» Скрудж становится «щедрым человеком» для многих нуждающихся.

Показав перерождение Скруджа, Диккенс пытался доказать, что человек способен переделать мир, переделав при этом самого себя.

Лесков. «Зверь».

Рассказчик вспоминает историю из своего детства – Рождество, проведенное в имении своего дяди, жестокого и злого старика, гордящегося этими качествами и считающим их выражением мужества и твердости духа.

Центральное событие сюжета - «послеобеденное развлечение для гостей», травля медведя.
Медведь является вторым ГГ рассказа, антагонистом дядюшки. Весьма симпатичный персонаж - ходит на задних лапах, помогает мужикам таскать мешки, носит шляпу с пером, дружит с крепостным Ферапонтом.

Зверь и человек как будто поменялись ролями: человека все боятся, как дикого зверя, и никто не любит, а за зверя, как за человека, молятся даже дети.

Во время травли медведю удается спастись, Ферапонт не смог убить своего друга, хотя прекрасно знал, что за упущенного зверя будет жестоко наказан барином.

В финале рассказа происходит чудо.
Во время рождественской проповеди священник говорит о даре – нашем сердце, исправленном по учению Христа, и душа дяди преображается. Впервые на его глазах появляются слезы. В несколько мгновений этот человек проходит три этапа духовного очищения. Первый этап - встреча с Богом, который материализуется через слова священника о «даре». Второй, встреча с самим собой, причиняет старику наибольшее страдание. Он осознает свою греховность и раскаивается. Последним этапом становится встреча с ближним - суровый хозяин прощает своего раба Ферапонта и дает ему вольную. Зверь истинный, т.е. дядя, становится человеком с большой буквы.

Преображается и Ферапонт. Как человек, представ перед Богом, возвышается от раба до сына Божия, так и Ферапонт возвышается от раба хозяина до его друга. Получив вольную, Ферапонт отказывается покидать дядю и остается с ним как помощник и друг.

Психологические преображения героев, показанные Лесковым, происходят столь стремительно, что критики считали их надуманными, подогнанным под святочное задание.
Однако в этом проявляется специфика рождественского рассказа. На сцену вступает Высший Промысел в виде Чуда. Это углубляет смысл эпиграфа: «И звери внимаху святое слово» – даже самому ожесточенному человеку Христос дает шанс спасения.
«Молитесь рожденному Христу», – призывает сельский священник, и Христос становится укротителем «зверя». Благодатные покаянные слезы, ниспосланные человеку-зверю – главное чудо сюжета. «Происходило удивительное: он плакал!» (с)

Плач сменяется весельем и смехом, страх – радостным ликованием: «здесь совершилась слава вышнему Богу и заблагоухал мир во имя Христова, на месте сурового страха… Зажглись веселые костры, и было веселье во всех, и шутя говорили друг другу:
– У нас ноне так сталось, что и зверь пошел во святой тишине Христа славить».

Эта фраза – ясная апелляция к ангельскому гимну из Евангелия от Луки во славу Рождества: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение!» (Лк.2,14).

БОЖЕСТВЕННОЕ ДИТЯ

Опять обратимся к евангельской легенде. В центре события - рождение ребенка. В повседневной жизни главными героями такого события (родов) стали бы родители или окружающие люди. Но ведь родился не обычный младенец, а богочеловек, поэтому он становится главной фигурой. Младенец озаряет пещеру (вертеп), в котором родился, и это есть предтеча того света, которым озарит взрослый Христос весь мир.

В контексте рождественского рассказа это проявляется в том, что с образом божественного младенца соотносится образ героя-ребенка.
В большинстве произведений сюжет построен таким образом, что события преломляются через призму детского восприятия – художественный прием, многократно усиливающий глубину «взрослого» смысла.

Ведь так отрадно порой снова стать хоть на время детьми! А особенно хорошо это на святках, когда мы празднуем рождение Божественного младенца. (Диккенс)

«Детская» тема (детская непосредственность восприятия праздника, детская вера в чудо) сочетается с темой семейной, что опять же связано с Евангелием – тема Святого Семейства.

Иосиф, плотник бородатый,
сжимал, как смуглые тиски,
ладони, знавшие когда-то
плоть необструганной доски.

Мария слабая на Чадо
улыбку устремляла вниз,
вся умиленье, вся прохлада
линялых синеватых риз.

А Он, Младенец светлоокий
в венце из золотистых стрел,
не видя Матери, в потоки
Своих небес уже смотрел.
(Набоков. В пещере)

Рождество – семейный праздник. Рождество выступает как синоним любовного единения близких людей, домашнего очага - «уют запертой рождественской комнатки», воспетый Диккенсом.

Рождественские рассказы входили в репертуар домашнего праздничного чтения, обычая, уже вытесненного из семейной жизни. Так формировался облик семьи, создавалось ее единство. И даже если рождественский рассказ не всегда соответствовал действительности, он пробуждал теплые чувства, заставлял не только сопереживать (= радоваться и плакать вместе с героями),но и действовать (=совершать дела милосердия), следуя словам святого апостола Павла: «Доколе есть время, будем делать добро всем».

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ЧУДО

Согласно словарям, чудо – это либо сверхъестественное явление, вызванное вмешательством божественной или потусторонней силы, либо нечто поразительное, удивляющее своей необычностью.

Примерно такие чудеса и встречаются в рождественских рассказах.
Начнем с потусторонних.

Очень часто в рождественских рассказах описываются мистические явления – привидения, духи, эльфы, феи и т.д. Этот прием придает произведению занимательность, все мы любим читать про необычное. Однако рождественский рассказ – это больше сказка, чем мистика или ужастик.

Помните?
На Рождество девочка Мари получает в подарок куклу для раскалывания орехов - Щелкунчика, который ночью оживает и вступает в схватку с семиголовым мышиным королем. Исход битвы решает брошенная Мари туфелька.

Крестный Мари, от самый, который подарил Щелкунчика, рассказывает его историю. Оказывается, Щелкунчик – принц, заколдованый злой королевой Мышильдой. А спасти его может только Мари, ибо она правит светлым царством.
Так и произошло. При помощи Мари Щелкунчик победил Мышиного короля и повел Мари в Кукольное королевство. А там… и Рождественский лес, и Леденцовый луг, и Лимонадная река, и озеро Миндального молока. А столицей был город Конфетенбург с Марципановым замком, в котором Мари стала настоящей принцессой. (Гофман. Щелкунчик и Мышиный Король).

Прекрасная сказка. Добрая и со смыслом. Да, в наше время смотрится наивной, но, согласитесь, вполне подходит для того семейного чтения, которое у нас еще осталось – почитать книжку своему маленькому ребенку. Разве это не настоящее Чудо?

И возвращаясь к потусторонним чудесам рождественских рассказов.
Как правило, они являются не главной целью, как в классическом хорроре или мистике, а лишь обрамлением основной посылки произведения – добро побеждает зло.

Очень часто сказочный элемент используется для контрастного описания картин жестокого реала. Как, например, в «Колоколах» Диккенса. Сны и видения бедного Тоби, несмотря на фантастических существ, изображают ту действительность, которую автор в заключительных строках повести призывает читателя по мере сил изменять.

Интересно разобрать и такие случаи, когда потусторонние ужасы являются лишь приемом, до поры до времени скрывающим оригинальный сюжетный ход.
Классическим примером такого произведения является рассказ Лескова «Привидение в Инженерном замке».

Это рассказ с привидениями без привидений, но читатель не догадывается об этом до самой последней страницы, пока ужасающее привидение не обретет плоть и кровь.
Автор пересказывает таинственные явления, приписываемые духам и привидениям «Павловского дворца и, одновременно, скрывается за неопределенно-личным – «говорили». «Говорили что-то такое страшное и вдобавок еще сбывающееся» (с). У читателя остается выбор - «хотите – верьте, хотите – нет». По выражению Л. Аннинского, в художественном мире Лескова «и страшно и весело, и отчаянно, и жутко в этом мире».

Далее умолкаю, поскольку не хочу портить впечатление тем, кто соберется прочесть этот рассказ. Пусть каждый самостоятельно встретится с последним привидением Инженерного замка и оценит нравственный урок рассказа.

Теперь позвольте перейти к тем чудесам, которые мы считаем необыкновенно удачно сложившимися обстоятельствами. Разумеется, на примере святочных рассказов.

Что может явиться таким чудом? Это и исполнение заветной мечты, и избавление от трудной жизненной ситуации.

Классические иллюстрации – рассказы Куприна «Тапер» и «Чудесный доктор». Каждый рассказ, по выражению автора, быль.

Фабула «Тапера» основана на действительном факте, произошедшем в 1885 г. в Москве. Не буду пересказывать сюжет, вы его прекрасно помните (а кто подзабыл, перечтите немедленно, стыдно не знать русскую классику, товарищи писатели)).

Идея рассказа, если можно так сказать, типично рождественская.
Случайно (но случайно ли чудо в Рождество?) на пути талантливого, но бедного подростка встречается знаменитый русский пианист и композитор Рубинштейн. Музыкант был настолько покорен виртуозной игрой мальчика, что помог тому поступить в Московскую консерваторию и получить музыкальное образование. Впоследствии маленький гений стал известным всей России талантливым композитором.
Кто именно это был? Куприн не называет его имени, да это и неважно. Важна «рождественская» посылка рассказа – взаимоотношения людей бедных и богатых, милосердных и высокомерных, отзывчивых и жестокосердных. И, разумеется, трактовка чуда как неожиданно счастливого поворота судьбы.

В рассказе «Чудесный доктор» сюжет типично рождественский. Нищий чиновник Мерцалов (облегченный вариант Мармеладова из «Преступления и наказания») случайно встречает некоего доктора (потом выяснится, что это был профессор Пирогов), который спасает и безнадежно больного ребенка Мерцалова, и его несчастную жену, и старших детей.
Визит чудесного доктора – аналог явления Спасителя, который дает людям шанс изменить жизнь к лучшему.

Вообще, строго говоря, рождественские рассказы Куприна не являются какими-то необыкновенными образчикам русской словесности. На мой взгляд, у Куприна по-настоящему удачных вещей раз-два и обчелся. Все-таки он – только репортер и певец литературных штампов. Но применительно к разбираемому жанру, Куприн проявил себя достойным продолжателем диккенсовских традиций, перенесенных на российскую почву.

Типичный рождественский рассказ – как раз тот случай, когда социальная составляющая вредит целостности произведения. Бесхитростность (наивность?) повествования в большей степени способствует решению задачи – умягчению сердец читателей, нежели бескомпромиссное и откровенное «обнажение социальных язв», которое в определенных условиях может вызвать ожесточение и уныние.

Какие еще черты характерны для рождественского рассказа?

ФАБУЛА

Рассказа, как правило, включает в себя три стадии развития действия. Условно их можно назвать «Ад» - «Земля» - «Рай», и восходят эти названия к средневековым рождественским мистериям, в которых постулировалась трехуровневая организация пространства=мироздания.
В начале произведения герой находится в состоянии духовного или материального кризиса.
В середине повествования кризис разрешается путем вмешательства сил извне – это могут быть потусторонние силы или счастливая случайность, которая, в сущности, тоже является знаком свыше.
Финал всегда светлый, добро неизменно торжествует.

КОМПОЗИЦИЯ

Зачин строится на описаниях несчастий героя.
Интонация не обвиняющая (автор выступает не как судья, а как хроникер).
Логика сюжета подчинена преодолению неполноты, дисгармонии жизни.
В успешном стечении обстоятельств автору и героям видится Небесное заступничество.
Концовка счастливая, и о ней хочется поговорить подробней.

СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ

Классический хэппи-энд состоит в том, что все перипетии заканчиваются для положительных героев удачно - «И жили они долго и счастливо».

Так и в рождественских рассказах - любящие встречаются после долгой разлуки, страждущие выздоравливает, враги примиряются, безнравственные люди чудесно преображаются…
Хэппи-энд?
Несомненно.
Но как оценивать финал такого, самого что ни на есть рождественского рассказа, как «Девочка со шведскими спичками» Андерсена?
Героиня-то умерла. Замерзла на ступенях богатого дома. Где же обещанное чудо?

И вот тут для понимания символики данного рассказа опять надо обратиться к первоисточникам – к евангельским истинам.

Согласно христианским воззрениям, земная жизнь – всего лишь краткий промежуток, подготовка к переходу в Вечность, к достижению истинного блаженства – слиянию с Всевышним.

Девочка умирает в рождественскую ночь. Христианин постарается не сильно предаваться скорби, зная, что счастье (тепло, еду, елку) героиня получит не на земле - на Небе. Тягости земного существования будут уравновешены небесным блаженством.
Автор приводит героиню (а вместе с ней и читателя) в Небесные обители, где каждый из нас обретет в конце концов покой и счастье.

Девочка чиркнула об стену новою спичкой; яркий свет озарил пространство, и перед малюткой стояла вся окруженная сиянием, такая ясная, блестящая и в то же время такая кроткая и ласковая, ее бабушка.
- Бабушка! - вскричала малютка. - Возьми меня с собой! Я знаю, что ты уйдешь, как только погаснет спичка, уйдешь, как теплая печка, чудесный жареный гусь и большая, славная елка!
И она поспешно чиркнула всем остатком спичек, которые были у нее в руках, - так ей хотелось удержать бабушку. И спички вспыхнули таким ярким пламенем, что стало светлее, чем днем. Никогда еще бабушка не была такою красивою, такою величественною! Она взяла девочку на руки, и они полетели вместе в сиянии и в блеске высоко-высоко, туда, где нет ни холода, ни голода, ни страха: к Богу!
В холодный утренний час в углу за домом по-прежнему сидела девочка с розовыми щечками и улыбкой на устах, но мертвая. Она замерзла в последний вечер старого года; новогоднее солнце осветило маленький труп. Девочка сидела со спичками; одна пачка почти совсем обгорела.
- Она хотела погреться, бедняжка! - говорили люди. Но никто и не знал, что она видела, в каком блеске вознеслась вместе с бабушкой к новогодним радостям на небо! (Андерсен. Девочка со шведскими спичками).

Аналогичную трактовку можно увидеть и в рассказе Достоевского «Мальчик у Христа на елке».

Расцвет жанра рождественского рассказа длился недолго. Диккенс начал публиковать свои «Рождественские повести» в 40-х годах XIX века, а к 1910 году жанр практически угас.

Возможно, это случилось из-за того, что из года в год авторы повторяли одни и те же темы.
Немецкий писатель Карл Грюнберг в заметках «Кое-что о святочном рассказе» указал на однообразие святочных сюжетов. «Все они завершаются счастливым концом («как-никак сочельник») и «в финале какой-нибудь благотворитель достает толстенный бумажник. Все растроганы, все поют песню в честь сил небесных!» (с)

А может быть, причина крылась в изменении ситуации в мире – слишком уж много общественных потрясений случилось в начале ХХ века, и наивность мечты спасовала перед реальностью.

Во всяком случае, в России политические причины были налицо.
Революции не нужны были ангелоподобные герои рождественских рассказов, а и обращения «папенька» и «маменька» вызывало приступы классовой ненависти. Из жизни русских последовательно изгонялось сострадание к обиженных и страждущим. В результате образовалась пустота, равная жизни целого поколения.

Мы лишились религиозного Рождества, но взамен стихийно сложили для себя свой праздник - Новый Год.
Именно в нем воплотились мечты о чуде – теперь уже не связанных с рождением Спасителя, а скорее, более языческих. Послушать бой курантов, выпить шампанского, загадать желание, получить подарок, посмотреть «Голубой огонек» - желания сместились в область материального.
Хотя желание чуда осталось.

Вот, например, фильм «Ирония судьбы». Сколько раз вы его смотрели? Бьюсь об заклад, столько, сколько его показывали. А почему? Потому что – про Чудо.

© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2014
Свидетельство о публикации №214112900201

Рецензии

Может ли этот рассказ подойти под жанр Рождественский рассказ?
Почти сказка на Рождество
Александр Козлов 11
Жили-были дед и баба. Лет сорок жили, не тужили.

Очаг семейный пылал жаром, и светил, и грел, и пищу готовил, и гостей веселил. А гостей всегда было много – и друзья заглядывали, и родственники заходили. В общем, жили не тужили.

И вот на исходе сорокового года начались неприятности с очагом. Перестал он пылать жаром. То ли дрова сырые, то ли с трубой какие-то сложности. Но стал очаг с трудом разгораться, напустит в дом думу ядовитого, аж глаза слезятся. Да и пища на нем плохо стала готовиться, то пригорит, то недоварится.

Гостям это не очень нравилось, постепенно они забыли тропинку к этому дому. Родственники тоже по разным причинам перестали навещать деда с бабой. Сидят они вдвоем, горюют.

И вот наступило Рождество Христово. И приехала в гости внучка Даша. Ей всего-то семь лет, а видит, что-то не так. А чем помочь деду с бабой не знает.

Вечером пошли все в церковь. Служба Даше совсем не нравилась. Было скучновато и душновато, через некоторое время Даше стало жарко. Дед снял с неё куртку, Даше стало покомфортней. Она уже со вниманием стала рассматривать иконы и картины, нарисованные прямо на стенах церкви до самого верха купола. Она стала про себя разговаривать с нарисованными на них святыми и ангелами. «Боженька, -попросила она, - ведь сегодня должно случиться чудо, прошу тебя сделать так, чтобы бабушкин очаг перестал дымить и горел как раньше.»

Служба закончилась. Батюшка поздравил всех с праздником, перекрестил всех большим красивым золотым крестом, и все по очереди стали подходить и целовать крест. Даша тоже поцеловала крест, и батюшка подарил ей рождественский подарок, красивую коробку с конфетами. Другие дети, получая подарок, радовались этому, как рождественскому чуду, но Даша это восприняла равнодушно, она же не просила у боженьки подарка для себя.

Вернувшись домой, бабушка быстро накрыла стол, и все сели пить чай. Чай был не очень горячий, очаг опять еле теплился. Даша всех угощала конфетами из рождественского подарка. На столе появилась горка конфетных оберток. Время было уже далеко за полночь. Поэтому все легли спать, не наводя порядок на столе.

Рано утром Даша проснулась раньше всех. В избе было прохладно. Очаг был холодным, в нем елё-елё теплилась жизнь. Несколько угольков оставались ещё горячими. Даша подошла к столу, собрала в горстку все конфетные бумажки, и бросила их в очаг.

Ежедневная аудитория портала Проза.ру - порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Если бы на дворе был XIX век, страницы периодики сейчас были бы заполнены трогательными, иногда мистическими, иногда наивными рассказами о чудесных историях, приключившихся на Святках - между Рождеством и Крещением. Что это за жанр и так ли безвозвратно он ушел в прошлое?

История рождественских и святочных рассказов 25 декабря, в астрономический день зимнего солнцеворота, первый день победы солнца над тьмой, испокон века открывался на Руси самый большой и любимейший праздник года Святки. Начинался он в ночь с 24 на 25 декабря и продолжался две недели, до самого Крещения (6 января). И потому ли, что отвечал он каким-то особенным свойствам и потребностям русской души, или потому, что сохранял в себе отголоски самых древних обрядов славянских пращуров, но только оказался он не менее стойким, чем разгульная русская Масленица, и продержался в народе до шестидесятых годов ХХ века.

В центре внимания в эти дни - Вифлеемский вертеп, путешествие волхвов, поклонение пастухов, звезда над пещерой... Вся вселенная замерла, увидев рождение чудесного младенца. И это событие, произошедшее больше двух тысяч лет назад, не просто вспоминается, как факт прошлого. Оно проживается нами сегодня - и сегодняшний свет Рождества в нашей жизни отражается в святочных рассказах.

Традиция рождественского рассказа берет свое начало в средневековых мистериях. Это были драмы на библейские темы. Из мистерии в рождественский рассказ перешла подразумеваемая трехуровневой организация пространства (ад - земля - рай) и общая атмосфера чудесного изменения мира или героя, проходящего в сюжете рассказа через все три ступени мироздания.

Живший обычной земной жизнью герой волею обстоятельств оказывался в сложной жизненной ситуации, сравнимой с адом. А потом случалось чудо, носившее или чисто мистический характер, или вполне земной, когда герой, перестраивая свою духовную жизнь, сам вырывался из ада. И пришедшее на смену отчаянию состояние счастья было сравнимо с Раем. Рождественский рассказ имел, как правило, счастливый конец.

Основателем жанра рождественского рассказа принято считать Чарльза Диккенса, который задал основные постулаты «рождественской философии»: ценность человеческой души, тема памяти и забвения, любви к «человеку во грехе», детства. В середине XIX века он сочинил несколько рождественских повестей и стал публиковать их в декабрьских номерах своих журналов «Домашнее чтение» и «Круглый год». Диккенс объединил повести заглавием «Рождественские книги».

Традиция Чарльза Диккенса была воспринята как европейской, так и русской литературой. Ярким образцом жанра в европейской литературе принято также считать «Девочку со спичками» Г.-Х. Андерсена. Чудесное спасение, перерождение злого в доброе, примирение врагов, забвение обид - популярные мотивы рождественских и святочных рассказов.

"Дары волхвов" - самый трогательный рассказ не слишком склонного к сантиментам О.Генри. Супруги Диллингхем бедны. Главные их сокровища - роскошные волосы жены и прекрасные фамильные часы мужа - требуют соответствующих аксессуаров: набора черепаховых гребней и золотой цепочки. Вот это были бы настоящие рождественские подарки. Супруги горячо любят друг друга, но денег катастрофически не хватает, и все-таки они найдут выход, способ одарить друг друга. И это будут настоящие дары волхвов...

Русские писатели тоже не обошли вниманием рождественскую тему. Есть замечательные рассказы у Куприна. Его "Чудесный доктор" - просто классика жанра. Стоящую буквально на грани смерти семью спасает чудо. "Ангел" снисходит в жалкую лачугу в лице знаменитого русского доктора Пирогова.

У Чехова много святочных шутливых рассказов, есть рассказы, связанные непосредственно с рождественскими праздниками, те же "Мальчики" с незабываемым Володей и господином Чечевицыным. И все-таки Чехов бы не был Чеховым, если бы не написал "Ваньку". "Ванька" - вершина жанра, как бы пафосно это не звучало. Здесь все просто, прозаично и гениально.

Рождественские рассказы часто начинаются с описания беды и трудностей человеческого бытия. Бабушке, едва сводящей концы с концами, нечем порадовать внучат к празднику (Ч.Диккенс, «Рождественская елка»), мать не в состоянии купить ребенку подарок (П. Хлебников, «Рождественский подарок»), нет денег на елку и у обитателей петербургской трущобы (К. Станюкович, «Елка»), даровитый молодой человек незаслуженно притесняем своим скупым дядюшкой (П. Полевой, «Славельщики»), подневольный крестьянин по прихоти барина должен убить своего любимца медведя (Н. С. Лесков, «Зверь»), потеряв билет на поезд, старуха не может попасть к умирающему сыну (А. Круглов, «В канун сочельника»). Однако всегда находится выход, преодолеваются все преграды, рассеиваются наваждения.

Чудо Рождества Чудо совсем не обязательно связано с событиями сверхъестественного порядка - посещением ангелов или Христа (хотя встречается и такое), гораздо чаще это чудо бытовое, которое может восприниматься просто как удачное стечение обстоятельств, как счастливая случайность. Однако для рассказов, опирающихся на евангельскую систему ценностей, и случайности не случайны: в любом успешном стечении обстоятельств и автору и героям видится милостивое небесное водительство.

«Ух, какое большое стекло, а за стеклом комната, а в комнате дерево до потолка; это ёлка, а на ёлке сколько огней, сколько золотых бумажек и яблоков, а кругом тут же куколки, маленькие лошадки; а по комнате бегают дети, нарядные, чистенькие, смеются и играют, и едят, и пьют что-то»

Достоевский Интересно, что гармония порой обретается даже ценой смерти, причем автор обычно не покидает героя на ее пороге, вступая в небесные обители вместе с ним,- описание его «посмертного» блаженства как бы уравновешивает тяготы земного существования. Для маленького героя Ф. Достоевского сама смерть становится дверью в страну его заветных желаний, где он обретает все, чего так не хватало ему в действительности, - свет, тепло, роскошную елку, любящий взгляд матери. Именно «Мальчик у Христа на ёлке» стал, пожалуй, самым известным русским святочным рассказом.

Мой жилет ровно ничего не стоит, потому что он не светит и не греет, и потому я отдаю вам даром, но вы мне заплатите по рублю за каждую нашитую на нем стекловидную пуговицу, потому что эти пуговицы хотя тоже не светят и не греют, но они могут немножко блестеть на минутку, и это всем очень нравится.

«Неразменный рубль -- по- моему, это талант, который Провидение дает человеку при его рождении. Талант развивается и крепнет, когда человек сумеет сохранить в себе бодрость и силу на распутии четырех дорог, из которых с одной всегда должно быть видно кладбище. Неразменный рубль -- это есть сила, которая может служить истине и добродетели, на пользу людям, в чем для человека с добрым сердцем и ясным умом заключается самое высшее удовольствие. Все, что он сделает для истинного счастья своих ближних, никогда не убавит его духовного богатства, а напротив -- чем он более черпает из своей души, тем она становится богаче.»

Сегодня пора вспоминать теплые и трогательные истории. Особенно важно, что никогда эти рассказы не прятались в отдельные «детские» и «взрослые» рубрики журналов и альманахов. Это рассказы для семейного, домашнего чтения. Перед чудом нет детей и взрослых, молодых и старых. У Христа на празднике не будет конфликта отцов и детей.

Истоки и основные черты

Традиция рождественского рассказа, как и всей календарной литературы в целом, берет свое начало в средневековых мистериях, тематика и стилистика которых была строго обусловлена сферой их бытования - карнавальным религиозным представлением. Из мистерии в рождественский рассказ перешла подразумеваемая трехуровневой организация пространства (ад - земля - рай) и общая атмосфера чудесного изменения мира или героя, проходящего в фабуле рассказа все три ступени мироздания. Традиционный рождественский рассказ имеет светлый и радостный финал, в котором добро неизменно торжествует. Герои произведения оказываются в состоянии духовного или материального кризиса, для разрешения которого требуется чудо. Чудо реализуется здесь не только как вмешательство высших сил, но и счастливая случайность, удачное совпадение, которые тоже в парадигме значений календарной прозы видятся как знак свыше. Часто в структуру календарного рассказа входит элемент фантастики, но в более поздней традиции, ориентированной на реалистическую литературу, важное место занимает социальная тематика.

В западной литературе

В русской литературе

Традиция Диккенса в России была быстро воспринята и частично переосмыслена, благо почва уже была подготовлена такими гоголевскими произведениями, как «Ночь перед Рождеством ». Если у английского писателя непременным финалом была победа света над мраком, добра над злом, нравственное перерождение героев, то в отечественной литературе нередки трагические финалы. Специфика диккенсовской традиции требовала счастливого, пусть даже и не закономерного и неправдоподобного финала, утверждающего торжество добра и справедливости, напоминающего о евангельском чуде и создающего рождественскую чудесную атмосферу.

В противовес нередко создавались более реалистичные произведения, которые сочетали евангельские мотивы и основную жанровую специфику святочного рассказа с усиленной социальной составляющей. Среди наиболее значительных произведений русских писателей, написанных в жанре рождественского рассказа, - «Мальчик у Христа на ёлке» Ф. М. Достоевского , цикл святочных рассказов Лескова , рождественские рассказы А. П. Чехова (как, например, «Мальчики»).

Продолжателем традиций святочного рассказа в современной русской литературе является Д. Е. Галковский , написавший серию святочных рассказов. Некоторые из них получили награды.