"Очередь за хлебом, в магазине дерутся.
Я принесла муравья. Он живёт в стеклянной банке: там есть земля.
Я читала в книжке, что муравьи строят красивые города,
и решила посмотреть как. Пусть в банке построит!"
23.06.1994 г.

В этом году вышло дополненное издание дневников Полины Жеребцовой, русской девочки, родившейся в Грозном. Первая чеченская война лишила ребёнка детства: в школе ты "русская свинья", свободные дни ты проводишь на центральном рынке за продажей дешёвого товара - ниток, иголок, пуговиц с лотка, сбивая ноги в кровяную кашу, дома ты терпишь побои истощённой больной матери - и всё это под бомбами федеральный войск, среди полупартизанских акций местных боевиков.

Записки Полины можно разделить на несколько типов: о школьных событиях, о любви, о войне. Часто попадаются совершенно аутентичные заметки о чрезвычайной ненависти чеченцев по отношению к нечеченскому населению: в какой-то момент начинаешь относиться к ним как к ежедневным сводкам прогноза погоды, как к вещи естественной и незаменимой. На протяжении десяти лет - с 1994 по 2004 год (две войны, болезненный период адаптации) - характер записей сильно меняется.

Полине девять лет, мы читаем наивные, часто вопрошающие реплики: "Почему Ельцин и Дудаев не договорятся? Ельцин - это дядька один, а Дудаев - это наш президент. Ельцин живёт в Москве и хочет тут воевать. А Дудаев тут живёт. Дудаев красивый!" Здесь нет и не может быть какого-либо анализа: мирные жители, и это много раз подчёркивается автором, оказались заложниками двух противоборствующих сторон. Бросается в глаза нарочитая аполитичность записок: это нормально в 13 лет и странно в 18.

Шестьсот страниц книги посвящены, по большей мере, описанию трудных будней матери и дочери. Неожиданным "приветом из прошлого" - какого-нибудь революционного Петрограда - выглядят эти слова, написанные Полей 21 марта 1999 года:

"Мне исполнилось 14 лет! Тётя Лейла подарила 50 р.! Тётя Фатима халат! Мы пировали, был чай и торт!"; "Хочу сообщить, что торгую на рынке пакетами: сама их купила оптом, теперь продаю в розницу. Если продать штук десять, можно купить макарон и сыра. Хватает поесть на два раза, и мама утешается, когда поест"; "Вчера дали электричество. На весь вечер! Смотрели фильм "Титаник" у бабы Тоси. По её старому телевизору. Теперь это мой любимый фильм. Я плакала, когда парень погиб, а девушка спаслась!".

Полина записала много по-бунински горьких случаев, например этот:

"Однажды, когда Сета сильно испугалась хлопушки, она быстро перекрестилась со словами: "Спаси, Аллах!" Я спросила её, почему она перекрестилась? Она сказала, что не знает. А потом выяснилось, что у неё была русская мама, но это - страшная тайна, и где её мама, Сета не знает, потому что её забрали у матери и живёт она с бабушкой по отцу".

Ежедневно девочке приходилось доказывать, что, будучи русской, она имеет право жить в Чечне. Несмотря на постоянный страх, угрозы потерять единственную квартиру - и ту в обстреливаемом доме - со стороны озверевших соседей, Полина искренне любит свою настоящую родину - Чеченскую республику. Большая Россия для неё - место, где нет порядка: это всегда распутные девушки, пьяные мужчины и неухоженные дворы. Она права?

Нелюбовь к России как к постоянному агрессору, как к чему-то чужому, окружённому мифами, как к объекту постоянной ненависти - легко вычитывается из более поздних записей Полины. Она заканчивает школу, параллельно занимается журналистикой - благо выросла в семье образованных людей - поступает в Педагогический институт. Если первые дневниковые заметки девочки поражали своей искренностью, силой негодования и тонкой, прозрачной эмоциональностью, то более зрелые мысли пропитаны "взрослой" идеологией. Всякий раз кровь стынет в жилах, когда читаешь мысли Полины по поводу утонувшего "Курска", арестованного Юрия Буданова, доброго Шамиля Басаева; особенно ужасает холодный тон рассказа о захвате террористами школы в Беслане. Полина посвятила обширную запись Дню траура - 23 февраля, дню депортации жителей Чечни:

"Я слушала истории стариков, которые во время депортации были детьми. Их рассказы приводят меня в смятение: оказывается, раньше русские жестоко истребляли мой край. Принудительно в феврале месяце 1944 г. по приказу Сталина детей, женщин и стариков, как будто скотину, загоняли в товарные вагоны! Не кормили. Вывозили с родной земли в Казахстан. Многие умирали по пути от неимоверно тяжёлой дороги: их тела сбрасывали с поезда. Не давали хоронить!"

Чеченская история Полины Жеребцовой ещё не закончена: в 2004 году она переехала в Москву, позже - попросила политического убежища в Финляндии, где и живёт по сей день. Полине сейчас 29 лет, она писатель, публицист, печатно высказывается на разнообразные актуальные темы. Последняя её реплика касалась ситуации на юго-востоке Украины. Типичные "правозащитные" тексты Полины можно найти на сайте "Эха Москвы", "Граней.ру" и др.

Полина Жеребцова

Муравей в стеклянной банке

От издательства

Все, что есть в этой книге, увидела, запомнила и записала Полина Жеребцова, которая родилась в 1985 году в Грозном и прожила там почти до двадцати лет. Свой дневник она начала вести, когда ей было девять. Перед вами – наиболее полное на сегодняшний день издание записей, сделанных в 1994–2004 гг. Текст печатается в авторской редакции, с сокращениями, по материалам, предоставленным издательству в электронном виде в ноябре 2013 г.

Посвящается многонациональному населению Чеченской Республики, которое бомбили с неба и обстреливали с земли.

– Лятт киера, – говорит он, не пытаясь перекричать канонаду.

Я притискиваю колени к животу и стряхиваю с лица сухие комочки грунта, падающего сверху. В некоторых из них остались грязно-белые нити корней.

– Корни неба, – шепчу я, – корни неба, застрявшие в земле.

– Хвара дунея вайн дац – эта вселенная не наша, – говорит он.

– Лятт киера – полости земли, – смеется он, – мы уже ТАМ и просто не заметили перехода.

С. Божко. “Время года – война”

На потертой от времени первой странице моего Дневника написано:

“Подвергай сомнению все. Цицерон”

Привет, Дневник!

Живу я в городе Грозном на улице Заветы Ильича. Зовут меня Полина Жеребцова. Мне 9 лет.

На день рождения, 20 марта, мама купила торт с орехами. Мы были в центре. На площади много людей. Люди кричали. Были дедушки с бородами. Они бегали по кругу.

Ленин раньше стоял в калошах. Памятник. Потом его скинули, а калоши остались.

Зачем люди кричат? Чего просят? Мама сказала:

– Это митинг!

Написала стихи.

Я мечтаю, как все дети, Плыть на корабле! И волшебную ракушку Отыскать на дне.

Проснулась. Помыла посуду. Подмела подъезд с четвертого до первого этажа. Стала стирать. Постирала в тазу вещи, читаю книгу.

Почему все снежинки, а я нет? Меня нарядили Красной Шапочкой на праздник. Мама из своей юбки пошила костюм. Я хочу быть снежинкой! Все девочки в классе – снежинки.

Кот Мишка сидит рядом на подушке. Я читаю “Три мушкетера”. Там есть королева, Миледи и Д’Артаньян. Мне нравится мир, где носят красивые платья королевы. Там мушкетеры и гвардейцы!

Дома скучно.

Играли в прятки. Прятались за деревьями и в садах. Я пряталась с Хавой и Аленкой. Это мои подруги. Потом каталась на велосипеде. Но он сломался.

Я потеряла мышь. Мама купила за хорошее поведение.

Мышь сидела в кармане. Наверное, она упала в траву. Мы искали с Аленкой и Сашкой. Не нашли.

Мама сказала, больше не купит такую мышку-игрушку. Сказала, что я растяпа. Поля

Меня пригласили в гости тетя Катя и ее дочка Вера. Они наши соседи с четвертого этажа. Сказали приходить утром. Я встала и пошла в шесть часов. Мама спала. Потом меня все ругали, потому что рано пошла. Сами позвали же! Я сидела на кухне. Тетя Катя меня пустила. Она готовила блины. Потом проснулась Вера, и мы играли.

У Веры есть кукла-мальчик. А у меня нет. У меня девочка. Мы решили их поженить.

Видела бабу Любу и деда Степу со второго этажа. У них смешная собака такса. Зовут Кнопка.

Сегодня христианская Пасха!

Мы ходили по городу. Дождь. Мы дошли до церкви. Все соседи поздравляли друг друга. Угощали пирогами. Дети ели крашеные яйца. Баба Зина всем давала. Больше всех съел Ислам из переулка и Магомед. А Васе и Аленке не досталось. Им дала пирожки баба Нина.

Дождь шел с утра. Мама и тетя Аня сказали: это плохо. Когда идет дождь, Бог плачет, потому что много грешников на земле.

Ураган. Деревья упали на землю. Все испугались. Потом пошли в сады – собирать абрикосы. Но они еще неспелые, зеленые.

Мне снился страшный сон: в окно рвалось чудовище. У него были клешни, и оно выбило решетку на окне.

Мы играли: Патошка, Вера, Ася, Хава, Аленка, Русик, Арби, Умар, Димка, Ислам, Сашка, Вася, Илья, Игорь, Сережа, Денис и я. Сначала в догонялки играли, потом в мяч!

Мама давала нам сок “Юпи” из пакетика. Мы мешали его в ведре с водой. Пили. Мой любимый оранжевый, а у Аленки красный. Клубничный. Потом мама дала нам по жвачке “Турба”. Там машинка есть, картинка. Все очень обрадовались.

Кот Мишка заболел.

– Дайте бинты! Куча людей ранена, соседей ваших! Мама схватила простыню, стала рвать ее. Потом видит у боевика нож за поясом.
Кричит:
– Ножом быстрее!
Они стали резать простыню и соседей перевязывать. Я лежала на полу. В ушах звенело. Потом мама говорит:
– Я еще простыни принесу! И жгут. Сильно течет кровь!
И зашла назад в квартиру. И тут еще один страшный взрыв. Это второй снаряд прилетел в подъезд. Все, кто на помощь прибежали, ранены или убиты стали. А мама чудом зашла.
Крики стояли страшные. Наша дверь от взрыва перекосилась. Мы же на замок не закрыли. Она не вылетела поэтому совсем. Я поползла в подъезд, а там… ТАМ части тел людей – куски от них и крови много. И кровь густая, темная-темная. Дядя Адам кричит. Под нашей дверью головой бьет пол. Ему стопу оторвало. Он же в подъезде для соседей на гармошке играл! Выпивший.
Юная Пушинка держится за живот и кричит:
– Ратмир!
Тетю Жанну, соседку, на куски разорвало, а тетя Тамара кричит: ее ранило, а сына ее убило. Ее сын у подъезда сидел. Оказалось, убило Ратмира в шляпе, того, что нравился Пушинке. Он людям на помощь прибежал. Другие соседи ранены.
Мама дяде Адаму, соседу со второго, из нашей грелки жгут на ногу завязала. Он кричал:
– Лена, убей меня! Убей! Мне больно!
А мама:
– У тебя четвертый ребенок на днях родится. Придется жить. Адам, терпи!
Потом какие-то ополченцы-боевики погрузили наших раненых соседей в машины и повезли в больницы. Конечно, они могли так и не делать. Соседи же обычные люди. Но они не бросили их. Затем я пошла по ступенькам, и мои ноги были по щиколотку в крови. Я вся была в крови! Вся!
Во дворе несколько боевиков сделали живой щит из себя и всех женщин и детей (меня и маму тоже) вывели со двора. Из зоны обстрела. Они прикрывали нас собой! Причем мы их раньше никогда не видели!
Дедушка-сосед Юрий Михайлович испугался, когда меня увидел – думал, я сильно ранена. Но все мои вещи были в чужой крови.
Не могла писать сразу. Я просто лежала и смотрела в потолок.
А тут 48 часов объявили власти России. И все. Вот и все. Нам конец.

Боевики на следующий день, после того как разорвались снаряды и в нашем дворе убило много мирного народа, постучали в дом. Тут, где мы живем, частный. Мама пошла открывать. Они не зашли. Просто сказали:
– Мы знаем, ребенок у вас (это я-то ребенок!) и старики. Мы молока принесли.
Поставили две пластиковых бутылки с молоком на землю и ушли. У них еще ящик молока был – они всюду, где дети и старики, разносили молоко.

Мы добрели до Аленки и тети Вали. Они у деда Паши и дяди Саши. Дядю Сашу хотели расстрелять. Он вел дневник, как и я. Писал матом ругательства про военных. Боевики дневник нашли, про себя прочитали и хотели его пристрелить. А он им сказал:
– А вы про русских военных почитайте!
И перевернул страницу. Те почитали, и давай хохотать – такие там ругательства. Отпустили дядю Сашу. Но дневник не отдали. Себе забрали. На память!
Тетя Валя дала нам вареников с картошкой.
Поля

23.08.
Рассказывают, что некоторые русские солдаты перешли на сторону боевиков. И воюют за Чечню. Когда нас перестанут бомбить самолеты? Когда?! Когда нам перестанут давать по 48 часов перед тем, как убить?
Подумала и написала стихи России:

Мне бы росту поболе,
Мне б потверже шаги.
Поле, русское поле!
Мы с тобой не враги.

От твоих колоколен,
Так чиста благодать.
Кто-то сыт и доволен.
А кому – умирать.

Но цветы здесь не хуже!
Небо – даже синей!
Почему мы не дружим?
Вся земля – для людей!

Эту боль, эту память.
Эти роскошь и хлам
Я терзать не позволю,
И топтать не отдам!

Мне бы плечи пошире,
Мне бы руки сильней.
Я для друга могилу
Отыщу средь камней.

И с его автоматом,
Через лес уходя,
Я лесным стану братом.
Я забуду тебя!

02.09.
Хочу учиться. У нас будет школа?
Мама узнала, что ее знакомого убило в августе. Он в своем дворе был. Его звали Алауди. Меня нянчил, когда я была маленькая. Мама расстроилась.
Кто-то убил котят, что жили под лестницей. Расстреляли по одному на глазах у кошки. Я видела их трупики. Тетя Фатима и мама хоронили котят.

11.09.
У моих друзей, Сашки и Эрика, убило папу. Их папа был азербайджанец, а мама русская. Его убило в доме. Когда стреляли и русские, и боевики.
Эрику – 14 лет, а Сашке – 10 лет. Эрик побежал в госпиталь и в него стрелял снайпер. Но он добежал. А его папа все равно умер. Теперь у них только мама и бабушка остались.
Сашка боится стрельбы. Если стреляют, он лежит в коридоре и голову закрывает руками.
Поля

01.10.
Дети меня ненавидят в школе. Камни бросали в меня и Аленку, когда мы шли домой. Я даже их не знаю. Просто они узнали, что у нас русские фамилии, и кричат: “Русские свиньи”. Это новая школа – мой шестой класс.
Один мальчик из десятого класса подошел и при всех меня ударил. Мы стояли в зале – мой класс и учителя. Я от удара упала на пол. На мне белая кофточка вся испачкалась. Он сказал: “Ты русская сука!” – и ушел.
А все отвернулись. Никто мне не помог подняться. Даже учительница ничего ему не сказала.
Я не знала, как быть. Мне стало так стыдно! Я совсем не умею защищаться. И быть “русской” плохо. А раньше так не было.
Поля

09.10.
Меня хвалили из-за сочинения. Его читали перед всем классом. Я написала про парусник. Парусник плывет в океане. На земле войны, а на нем мир. И там все те, кто не хочет воевать. Мне поставили пять с плюсом за сюжет и три с минусом за орфографию. Когда я пишу, то делаю кучу ошибок.
Еще приходил другой учитель. У всех детей спрашивали: кто в их семье боевик? Обещали награду и курорт. Дети говорили, а это все записывали на листочке. Потом раздавали подарки. Мне не дали ничего.
На физкультуре я пошла на улицу, а дети из нашего класса взялись за руки и давай орать:
– Мы не будем с тобой играть! У тебя русское имя! Пошла вон! Убирайся! Русская!
Учитель промолчал. А у меня внутри пусто стало. Почему они со мной так? И я ушла. Сидела одна на скамейке среди деревьев. Недавно там обнаружили труп мужчины в куртке. Его объела собака. Он тут несколько дней лежал.
Поля

14.10.
Сегодня мне впервые признались в любви. Я читала Блока, мое любимое “Демон”:

Иди, иди за мной покорной
И верною моей рабой.
Я на сверкнувший гребень горный
Взлечу уверенно с тобой…

16.10.
Конечно, я не сказала. Но мне больше нравится его старший брат Эрик. Он очень храбрый. Он бегал спасать папу.
А Сашка маленький.
Когда моя мама орет на меня, ругается, Сашка стучит к нам, будто зовет меня вынести мусор. У нас огромная свалка за домами, похожая на гору Эверест крысиного масштаба. Никто мусор машиной годами не вывозит. Мы берем ведра и идем туда. Так он спасает меня от мамаши и ее тумаков.

28.10.
Я у тети Вали и Аленки. Они живут у деда Паши в частном секторе.
Я пришла домой со школы: дверь открыта, ключи в замке, а мамы нет. Нигде. Побежала до тети Вали. Она говорит:
– Маму твою убили! Всех русских режут, убивают. Пошли искать ее тело.
Мы вернулись к нам домой. Тетя Валя говорит:
– Открывай шкафы! Ищи. Русские военные сдали Грозный – теперь нас всех убьют. Всех.
А я ее слушаю, и у меня руки трясутся. Почему маму убили? При чем тут моя мама? Как мне эта проклятая война надоела!
Мы открывали все шкафы – искали. Тетя Валя сказала, что маму расчленили и в шкаф спрятали. Потом тетя Валя меня к себе забрала. Говорит, что в детдом не отправит. Будем с Аленкой как сестры жить. Уедем в Россию!

Мама пришла. Она на базаре была. Ключи в дверях забыла просто. Как же мы напугались! Я плакала. У меня что-то в горле занемело, и я задыхаюсь.
Мама сказала, что она ходит в платке и у нее длинный кавказский нос – никто не станет ее убивать. А тетя Марьям сказала, чтобы она все-таки осторожнее была.
Тетя Валя хочет уехать, но квартиру не покупают.
Поля

16.11.
Убили стариков-армян. Повесили. Кто-то из-за квартиры это сделал. Убили русскую семью: папу, маму и троих детей на остановке “Автотрест”. Зарезали даже малыша в кроватке. Я думала: как так можно? Наверное, это очень плохие люди пришли и всех убивают.
Почему мы не можем уехать? Мама говорит: некуда – близких родственников нет, жилья нигде больше нет, тут квартиру не купят, идти некуда. Что же делать?
В школе издеваются и обзывают каждый день.
Мама торгует на рынке, чтобы купить еду. Нервная стала такая.
Поля

26.12.
Семья Эрика и Сашки уехала из Чечни. Внезапно. Поехали к своим родным в Россию. Может, те примут?
Не выгонят?
Как же они бросили меня? Одну. Бог мой, я уже начала скучать! Любимые мои соседи. С вами я сидела без света, без воды, в холодном доме. Но как мне было радостно от вас. Как тепло! Возвращайтесь в Грозный!

31.12.
Руслан, мой отчим, уехал в село. Мы с мамой едем к тете Лейле. Она живет в общежитии. Позвала нас справлять Новый год.
Мы дружим. Моя тетя Лейла – ингушка. Они с мамой работали вместе. Стреляют повсюду из оружия и кидают хлопушки. Бог мой, как же я ненавижу эти взрывы! Хлопушки! Это противно. Это – зло!!!
В школе стараюсь с учителем в класс зайти. И за учителем выхожу. Платье порвали. Тетради и портфель одноклассники бросают с третьего этажа через окно. Обзывают. Друзей нет. Аленка в другом классе. Учится редко. Тоже боится.
Я стараюсь читать больше книг по йоге и буддизму.
П.

1997

08.01.
Торгую на рынке. Одна. Пирожками и чаем. Мама болеет. Лежит, не встает. В доме холодно. Нет отопления.
У мамы ревматизм. Я стараюсь заработать, принести еду.
Новый год прошел хорошо. Я поела салат-винегрет и котлеты! Много стреляли. Тетя Лейла пела песни под гармошку. Пришли ее родственники и соседи. Все пили чай с пирогами. А потом кто-то принес бутылку шампанского. Разлили по бокалам, и всем взрослым на самом донышке досталось.
Я тоже стала просить. Я написала на бумажке: “Чтобы не было войны”. Потом сожгла ее и бросила в чашку, куда мне налили целую ложку шампанского! Выпила. Так надо, чтоб сбылось! Но бумажка не сгорела. Прилипла ко дну. Пришлось ее отскребать.
Поля

14.02.
Приехал отчим Руслан. Он ссорился с мамой. Их мирил его друг Шервани, мулла.
Друзей нет. Я одна. Скука.
Сказку о Русалочке дорисовала.

18.02.
Сегодня поругалась с Аленкой. Расскажу из-за чего: мы вместе шли в школу. Обычно и обратно вместе ходим.
Но на этот раз у меня уроки закончились, а у нее было еще четыре урока.
Я выходила в туалет, вернулась в класс, а сумка моя пропала. Кто-то спрятал. А у меня там ключи от дома! У девочки Зули тоже сумка пропала. Ее ненавидят, обзывают. Она – толстенькая. Мы с ней вдвоем кинулись сумки искать. Нам сказали, что вроде наши сумки Линда утащила.
Я прибежала в класс к Аленке, попросила ее поискать со мной. Та отказалась. В трех кварталах от школы я нашла свою сумку в снегу. Ее туда Линда кинула. Слава богу, ключи были на месте!
Вернулась за Аленкой. Она на меня накинулась, так как уроки у нее закончились:
– Полина, где ты была?! Я тебя здесь смотрела! А тебя как корова языком слизала! Ну, что уставилась на меня, тупица?! Где бродила, говори? Я к тебе с хорошим, а ты мне свинью подкладываешь?
Я, хоть и стояла на месте, мысленно подпрыгнула от возмущения, а потом ответила:
– Деревня ты беспросветная! Где ты свинью видишь? (Это я, конечно, специально.) Какая корова?!
И все ей рассказала, думала, она поймет. Но Аленка возмущенно крикнула:
– Неблагодарная! Я слышать ничего не хочу!
На это я ответила:
– Иди к черту, где и раньше была. – И свернула в переулок.
На этом закончилась наша дружба. Обидно.
Полина

19.02.
Нашего учителя по биологии зовут Ходжа Назирович, или попросту Насреддин. Насреддин русских людей терпеть не может. На дух не переносит из-за войны. На уроке “Культура Чечни”, которую он также ведет, всегда рассказывает:
– Дети! Вы никогда с русскими не общайтесь! Они едят свинью – это грязное мясо. Русские любят собак, а это плохие существа. Русские не давали чеченцам покоя никогда. Русские были тварями и останутся ими!
И т. д. Мне хоть на этот урок не ходи. Я молча сижу и думаю: “Я что, взяла автомат и чеченцев убивала? Я ведь всегда всем людям помогала. Нас же всех вместе бомбили!”
И неожиданно сегодня он меня выгнал с урока. Ни за что. За то, что я русская. Но я ведь ничем его не хуже?
Я, правда, время зря не теряла: покаталась на горке около школы.
А все-таки лучше любить собак и быть русским, чем быть таким, как наш учитель. Правда?
Полина

24.02.
В школу не пошла. Болею. Делала во всем доме уборку, читала “Моряк в седле”, о Джеке Лондоне.
И хочу тебе рассказать сон, который видела моя мама. У него нет названия, но я могу придумать. Например, “Конец света”.
Моя бабушка Галина, умершая, явилась во сне и сказала:
– Земля погибает!
– А как же люди? – спросила мама.
– Земля погибнет от огня. Останутся только черные камни.
– Но люди…
– Их переселят.
– Туда, куда все уходят, – спросила мама, – нужно брать вещи? Люди берут!
– Нет, – ответила бабушка. – Брать ничего не нужно – там все дают.
И, словно в продолжение этого сна, мне тоже приснился сон. Я назвала его “Страшное приключение”.
Невидимый голос вещал:
– В 1999 году будет сильное землетрясение. С гор попадают камни, а часть суши захватит океан.
Я вижу себя: бегу впереди обвала, мимо камней с Аленкой, моей подругой. Мы ищем воду. У меня в руках старинный кувшин из серебра!
Впереди пропасть. Здесь, на нашей стороне, я вижу знакомые лица: Аленку, маму, тетю Валю, Эрика, Сашку, Ваську, Мансура, Муслима, Хаву, тетю Марьям, тетю Фатиму… и других.
Нам всем важно перебраться на противоположную часть пропасти. Большая часть людей летит в пропасть, но я, мама, Аленка и тетя Валя перебрались каким-то чудом.
А невидимый Некто опять говорит во сне:
– Потом на планете Земля не будет воды и люди умрут!
Страшно, правда?
Я, раненая, куда-то бреду, спотыкаясь, и вижу в песках большой инопланетный корабль. Он вроде бы прилетел спасти хоть некоторых из нас. На нем я поднимаюсь во Вселенную с теми людьми, кому удалось спастись. И вижу оттуда, как наша планета, словно боевая граната, разрывается на куски. Земли больше нет!
Нет ничего, кроме маленьких осколков-комет. Я реально ощущаю удар взрыва. Инопланетный корабль отбрасывает в пространство.

А по Нострадамусу, говорят, будет атомная война.
Польди

27.02.
Я иду в школу. По-моему, в школе нет ничего хорошего. Но все-таки послушай мой рассказ. Сегодня утром я пришла в класс. Линда меня выгнала с моего места и велела всем, кто не входит в банду, сесть по их усмотрению. На меня она была злая еще из-за вчерашнего. С Линдой никто связываться не стал. Она жуткая пискля и нахалка. Одна из самых верных соратниц Лурье-Львицы.
Остальные в классе, кто не в этой девчачьей банде, “чокнутые” – т. е. подчиняются их приказам. Мальчишки вроде сами по себе, но тоже слушаются Лурье-Львицу и боятся. Это новая школа, и тут, в отличие от трех предыдущих, свои порядки.
Итак, Линда приказала, и все пересели. Я сказала, что все равно сяду на вторую парту, хоть и не у окна, так хоть у двери, и уселась туда. Она набросилась на меня, крича ругательства. Ей подпел Хасик-задира:
– Ты, русская уродка, куда мы, чечены, скажем, туда и пойдешь! – замахнулся он на меня.
Я их послала. На этом разговор утренний закончился и начались уроки.
Учителя в разборки никак не вмешиваются и вообще делают вид, что это их не касается. Есть только один учитель, Султан Магомедович, который, когда в меня на улице бросают камни, ничего не говорит детям, а просто идет рядом и закрывает собой.

С Аленкой мы так и не помирились. Я пришла к ней после школы, но она надулась и засопела, как паровоз.

04.03.
Меня в школе опять пересадили. На этот раз за одну парту с Магой. Он любит делать назло. Я, если что, луплю его книжками; он, правда, тоже в долгу не остается. Вот такие пироги!
Обратно домой шла с Заирой. Эта девочка отличается всякими шалостями. Рассказывает о ххххх, ну, ты понял, надеюсь. Не буду писать, а то мама вдруг найдет тебя и прочтет.
Польди

08.03.
Привет!
У нас гостила тетя Марьям. Мы пили чай с тортом. Я пожаловалась, что мама меня обижает, а тетя Марьям сказала, что у ее родственницы было две мамы. Я спросила:
– Как это?
– А так, – ответила тетя Марьям. – Было у мужа-мусульманина две жены и много детей. И, чтобы дети не капризничали, им сказали, что у них один папа и две мамы. И никогда ни одна женщина не говорила, кто ее ребенок, а кто нет. Вместе жены играли, купали и кормили детей. И одна дочка все время думала, что ее мать добрее, а другая мать “ненастоящая”, потому что одна жалела, а другая все время шлепала. Но родители не выдавали секрета.
В день своей свадьбы девушка пошла к отцу и сказала, что ее сердце всегда говорило ей, что ее мать та, что всегда была рядом, и жалела, и защищала, а не та, что ругала и наставляла.
И она спросила: кто же ее мать на самом деле? Отец ответил:
“Та, что все время ругала тебя – она хотела, чтобы ты была еще лучше”.
С Аленкой помирились! Разговорились и все!
А с мамой конфликты постоянно, и все они глупые. Вот, например. Темно. Нет электричества. Сидим на кухне. А наш кот Мишка мявкает под окном. Он через форточку ходит гулять и приходит обратно. Мама говорит:
– Иди в комнату и зови кота в дом!
– Там темно, – отвечаю я, беря свечу. – Он ведь еще не прыгнул на окно! Надо подождать.
– Пошла! Пошла! А то получишь! – грозно орет мама.

В жизни нет ничего хорошего: вся физиономия в прыщах – стыдно в зеркало глянуть.
Перечитывала книги о подростках. Взялась за тома “Анжелики”. Великая женщина! Как бы я хотела быть корсаром, или встретиться с Жоффрей де Пейраком, или стать любовницей короля.
Ну, пока! Приятных сновидений. Храни нас Бог!
Поля,
Польди,
Паулина.
Паулина – это мое домашнее имя. Руслан – мамин муж, говорит, на арабском это значит “Павлин”.

10.03.
Читала Коран. Какая прекрасная сура о лжецах!

Хулитель

Во имя Аллаха милосердного, милостивого
Горе всякому злословящему хулителю-поносителю,
Который собрал богатство и приготовил его,
Думает он, что богатство сделает его бессмертным.
Нет! Точно, он будет извергнут в Истребляющую кару.
А что дает тебе знать истребляющая кара?
Огонь, Аллаха разожженный который, вздымается
над сердцами
Сомкнется над ними растянувшимися столбами.

12.03.
Опять поссорилась с Аленкой. Мы шли из школы: я, Аленка и Зуля. Зуля – чеченка, но другие с ней не дружат, обзывают. Она из бедной семьи и толстенькая. Вдруг Зуля говорит:
– Аленка, у тебя есть брат?
– Нет у меня в роду братьев, – отвечает Аленка.
– А Лука?! – спрашиваю я, вспомнив, что у нее есть двоюродный брат, в которого она тайно влюблена.
Аленка бегом помчалась вперед и кричит оттуда:
– Какое тебе дело до меня и моих родственников, наглая тварь?!
Я прямо, так сказать, обалдела.
Зуля училась с Аленкой вместе в первом классе, в другой школе. Так что про Аленку она и так все знала. Услышав, как Аленка ругается, Зуля пошла по другой дороге. А я побежала догонять Аленку. Я вовсе не поняла, чем ее обидела.
– Что случилось? – спрашиваю.
– Ты ей все рассказала!!! – вопит Аленка и в бешенстве ногами стучит. – Как я люблю его, рассказала; что он, когда вырастет, моим мужем станет, рассказала!
– Ничего подобного я не говорила….
– Ах, врешь! Дура! Сволочь!
И идет дальше как ни в чем не бывало. Я ее окликнула, показала ей молча неприличный жест со средним пальцем, который видела в крутом американском кино, и тоже пошла в другую сторону. Ну, не дура эта Аленка? А, может, и я.

Полина Жеребцова. Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994-2004 гг. - М.: АСТ, 2014. - 608 с.: ил. - 3000 экз.
Эту поучительную историю человеческой силы и слабости мы разберём сразу в прошлом и настоящем.

Вначале был дневник. Его в марте 1994 года начала вести живущая в городе Грозном девочка Поля, которой тогда исполнилось девять лет. Это была умненькая, немного зажатая девочка, которую деспотическая мама воспитывала без папы.

Потом началась война. Грозный стали расстреливать с самолётов. Внезапно чеченское население практически поголовно воспылало ненавистью к русским. То есть для девятилетней Поли это было внезапно. Она и продолжит рассуждать об этом так: мы жили все дружно, пока русские не стали воевать, после этого чеченцы возненавидели русских, это грустно, но понятно, русские виноваты. Поле невдомёк, что к тому времени уже три года продолжался массовый исход русских из Чечни; она упускает, что угрозы в адрес русских и отъём квартир бытовали задолго до 1994 года, хотя это произошло даже в её собственной семье: когда в первый месяц войны умер дедушка Анатолий, его квартира вдруг оказалась уже якобы продана некому чеченцу...

Но Поле ещё очень мало лет, и от неё трудно ждать глубокой аналитики. По её мнению, русские раз за разом приходят в Чечню воевать только потому, что хотят чеченскую нефть. Других причин Поля не знает, не доискивается, да у неё и нет на это времени. Все годы своего хрупкого отрочества Поля занята выживанием. Каждый день. Выжить очень трудно, потому что Поля - русская. Вначале это как бы по умолчанию. Потом она подчёркивает, что русская у неё только мама. Проходят годы, и она начинает раздражённо подсчитывать, что вообще-то русской крови в ней мало и сама себя русской не считает. Это, впрочем, ей не помогает. Её всё равно называют русской - за маму, за фамилию. А это значит…

Русскую девочку в Чечне любой может ударить, оскорбить. Её могут украсть, изнасиловать, убить - без всяких последствий. В течение нескольких лет в дневнике Полины не проходит месяца без описания очередного случая, когда её пытались похитить, избить или изнасиловать. По грозненскому рынку бродит и просит милостыню одиннадцатилетняя русская девочка Вероника. А потом пропадает. Вдумайтесь: мы никогда не узнаем, что стало с сотнями таких Вероник.

Поля надевает и уже больше никогда на людях не снимает большой платок. Поля учит чеченский язык, а на русском говорить опасно. Поля не замечает этого, но начинает думать не вполне по-человечески. Её, например, не смущает, что русский ребёнок не может получить помощи в грозненской больнице. Единственная возможность - если найдётся чеченец, который объявит этого ребёнка своим. Это, по мнению Поли, будет благородный поступок. Впечатляющим рубежом расчеловечивания можно считать запись 11 июля 1998 года. В этот день Поля Жеребцова назовёт «благородным» поведение бандитов, которые пришли с автоматами грабить и убивать русскую семью. А молодой мужчина по имени Игорь сумел напугать бандитов гранатой, грозя подорваться всем вместе. Тогда бандиты не стали убивать всю семью, как обещали, а наоборот, сказали Игорю, что он молодец и они будут их защищать. Полина считает, что это - благородно. Чеченских ополченцев Полина очень уважает за доблесть и храбрость. Она посвятит им восхищённые стихи. При этом её весьма раздражает, что Россия не может навести порядок и русских продолжают унижать, мучить и убивать. Противоречия в этих умозаключениях Полина не видит.

К своим пятнадцати годам Полина Жеребцова уже вполне определится с предпочтениями. Русские - убивают, пьют, развратничают, матерятся, ничего не могут организовать нормально. Ходят также слухи, что в России обижают чеченцев. Правда, те всё равно туда едут и возвращаются сытые и небедные. Чеченцы - убивают (окказионально - пьют, развратничают, матерятся), храбро воюют и издеваются над русскими. Те русские, кто сумел вырваться из республики в Россию, уезжают без денег и с минимумом вещей. Но это, увы, понятно, ведь русские виноваты в войне. А у чеченцев - справедливая обида на русских. И ещё: традиции. Похитили и насильно заставили выйти замуж русскую девушку? Это традиция. Родственники чеченского мужа отобрали детей у русской вдовы или просто у русской матери, которая чем-то не понравилась? Традиция же! История за историей, выясняется, что традиции эти исполнялись и до развала Союза, в свете чего слова про то, как все в Чечне жили дружно, кажутся немалой натяжкой (кстати, фамилия у Жеребцовой русская именно потому, что мать боялась: родственники-чеченцы со стороны отца отнимут ребёнка).

Но девочку Полю невозможно винить. Она росла в страшных условиях. Ей совершенно не за что любить Россию, не захотевшую и не сумевшую защитить русских беженцев и тех, кто остался в Чечне; Россию, действовавшую грубо, топорно, несправедливо. Чего стоит история про то, как в мае 1998 года из Грозного в Сочи поехали отдыхать те дети, у кого были родственники-боевики. А русские дети - не поехали… Или про то, как, с установлением якобы российского порядка в Грозном, все должности вновь заняли чеченцы… Нет, винить Полю бесполезно. Она росла ежеминутной заложницей, и за десяток лет в сотрясающемся от обоюдного террора Грозном стокгольмский синдром стал её второй натурой. Но дело в том, что она уже выросла. И тут мы выходим на новый виток этой истории, который разворачивается в настоящее время.

25 декабря 2013 года эмигрировавшая в Финляндию Полина Жеребцова пишет письмо Михаилу Ходорковскому. В письме она порицает его за желание удержать Кавказ в составе России и, многократно ссылаясь на свои дневники, объясняет глубину российского негодяйства, из-за которого она стесняется российского гражданства «как позорного рабского клейма». Не вдаваясь в эмоции новоиспечённой «политбеженки», мы вынуждены констатировать: Полина Жеребцова обманывает собственный дневник. Даже не оригинал, а ту отредактированную и сокращённую версию, которую она сочла возможным опубликовать. К примеру, рассказывая о том, как в январе 2000 года русские солдаты пугали жителей расстрелом, она не упоминает, что эти самые солдаты их спасали, выводя из зоны зачистки. Автоматная очередь над головами была грубым солдатским юмором, и хотя нет в нём ничего хорошего, это явно не самый выдающийся пример «зверства».

Расчёт в отношениях со своим дневником появился у Полины тогда, когда она лишилась детского простодушия и осознала, что это - документ, ресурс, и он со временем может быть ей полезен. Идея российского гражданства как «позорного клейма» возникла у неё не в 2013 году, а намного раньше. Беженцы-чеченцы уезжали в европейские страны, и там, судя по письмам, их ждал рай: полное обеспечение и дома с двумя бассейнами. А вот русских беженцев из Чечни Европа принимать не хотела! Дневник был призван исправить эту ситуацию для самой Полины. С какого-то времени чувствуется, что он пишется уже на публику, в расчёте на определённое восприятие. Впрочем, надо отдать Полине должное: она не была неискренней. Она лишь насытила дневник своими умозаключениями, оставшимися на уровне «Россия в Чечне воюет за нефть» и «на «Норд-Осте» не было взрывчатки, потому что милиция её бы не пропустила», а также характеристиками типа «Руслан Гелаев - отважный боевой командир»; стала избирательнее в записях. Она познакомилась с приехавшими в Грозный правозащитниками и очень хорошо поняла цену своему дневнику. Поняла, что это её главный шанс - выбраться. И вовсе не в результате каких-то загадочных преследований российских спецслужб (о чём она теперь заявляет), а ещё в Грозном, в начале 2000-х, Полина приняла решение уехать из чужой, жестокой страны России.

Можно было бы просто констатировать с удовлетворением, что ей это удалось. В конце концов, когда люди, страдавшие от жизненных несправедливостей, получают то, что хотят, за них стоит порадоваться. Дневник в любом случае является интересным и немаловажным свидетельством. Но, к сожалению, получив желаемое «полит-убежище», Полина Жеребцова уже не может остановиться. Она вынуждена демонстрировать свою политическую активность. И когда на её письмо Ходорковскому последовала отповедь бывшего сочинского прокурора Юрия Штамова (увы, не слишком внятная), Полина бросилась в бой. Ей мало теперь утвердить правдивость собственных воспоминаний о жизни в Чечне. Настало время далеко идущих выводов. Таких: «Ставропольский край славится националистическими движениями и ненавистью к уроженцам Чечни, так как издавна именно со Ставрополья призывали служить и воевать на кавказских войнах». Эта умильная логика на фоне тезиса «раньше в Чечне все народы жили дружно» и одновременно рассказов о похищениях русских девушек (в том числе со Ставрополья) имеет одну цель: перевести стрелки. Там, где сейчас проживает Полина Жеребцова, может быть только одна виновная сторона. И она найдена.

В мае нынешнего года Юрий Штамов подал в суд на радиостанцию «Эхо Москвы», где и развернулась вся словесная баталия, по статье 282 - «Возбуждение ненависти либо вражды». История продолжаетс

Согласно Альберту Эйнштейну, для того чтобы отправиться в прошлое, нам нужно превысить скорость света.
Однако читая книгу Полины Жеребцовой "Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994-2004", я пришел к выводу, что не во всех случаях большие скорости нам в помощь. Дневники охватывающие 10 лет жизни или точнее выживания, погружают в то время так, что отрываешься от чтения лишь утром опоздав на работу. Чем вам не машина времени?
Я блуждал по руинам некогда зеленого красивого города Грозный и пытался выжить. Происходящее вокруг я видел четко и ясно но не своими глазами, а глазами маленькой девочки словно я в аватаре.
Рекомендую к прочтению всем кто интересуется историей, философией, психологией, сновидениями и мистикой. Лично я здесь открыл для себя хорошее пособие по выживанию во время войны. Благодарю Полину Жеребцову за правду, за стойкость к жизни и сострадание к беспомощным.

Сергей Петров

Здравствуйте, Полина

Спасибо Вам. Что выжили, что написали, что передали и донесли.
Донесли до нас до миллионов людей.
Я простой скажем так обыватель, немного постарше Вас.

Читаю Ваши дневники и всё время параллелю со своим миром, как жил я в то время...вокруг меня был мир в то время когда относительно недалеко гибли люди и внутри всего этого рросли мои ровестники. Я когда то читал дневники Анны Франк, но те воспринимались так, что это дела давно минувших дней и это прошлое. Сейчас по другому, мир становится лучше, это не повторится.

А Вы современник, ужасы войны не когда то давно, а здесь рядом.

Вы открываете глаза, на то...как нельзя жить, делаете людей лучше, потому что читая Ваши слова понимаешь НАСКОЛЬКО всё страшно

И Вы именно Та, кто пережил, чтобы помочь другим...

Извините за сумбур, да и в в принципе Вы наверное получаете очень много аналогичных слов

Но по капле собираетается море...и я тоже капля

Спасибо Вам..

И очень хочеться верить, что такие тёплые искренние мысли имеют силу и доходят каким то образом до Вас..

Ivan Chernov

Здравствуйте, Полина!
Меня зовут Елена. Я живу в Санкт-Петербурге. Однажды, слушая радио «Эхо Москвы», я узнала о Вас и Вашей новой книге «Муравей в стеклянной банке». А потом, в библиотеке с радостью обнаружила ее (тут должна заметить, что достаток не позволяет мне покупать книги в магазине, да и места для хранения в квартире маловато, хотя, конечно, Ваша книга могла бы украсить любой дом).
Теперь, уже которую неделю, я хожу под впечатлением. Невыносимо сознавать, что вот, например, такого-то числа, когда я счастливо родила свою дочь, или встретилась с любимым, и этот день стал таким радостным и главным в моей жизни, именно в этот день Вы со своими родными, знакомыми и друзьями подвергались мучительному голоду, ужасу обстрела или потерям близких. И все это в одной стране, в одно и то же время, при одном и том же правительстве и на протяжении многих лет! Это просто чудовищно! А главное – очень стыдно за свое равнодушие или даже просто незнание и нежелание ничего знать из того, что тогда происходило.
Спасибо Вам, за Ваш подвиг, потому что именно так и называется то, что Вы сделали и делаете. Ваша книга посильнее блокадного дневника Тани и очень-очень важна для современников.
В каком новом свете предстают теперь мучения мирных людей на востоке Украины, ставшими заложниками российских территориальных претензий! И если раньше гнусная мыслишка «так им и надо» ютилась, где-то на подсознании, теперь вся чудовищность и абсолютная бессмысленность войны предстает абсолютно.
Закрыв Вашу книгу, я не перестала сопереживать. Я стала выискивать информацию в Интернете, нашла Ваш блог, жадно прочитала рассказы из европейских дневников, но ощущение незаконченности не оставляет. И вот, собственно, что меня мучает. Продолжение Вашей одиссеи пренеприменно должно быть издано! Это необходимо, ну хотя бы ради таких обычных обывателей, как я. И, ясно, что просто издать в России их не представляется возможным и, наверно, на это нет у Вас средств. Не собираетесь ли Вы издать книгу, объявив на нее подписку в соцсетях? Я бы с огромным удовольствием внесла свой маленький вклад в это дело и посоветовала бы друзьям.
Ну, хотя бы потому, что мне очень интересно, что же было дальше с девушкой Полиной, которая, кажется, смогла переехать в Ставрополь и перевестись в Северо-Кавказский университет. Как сложились ее отношения с мамой? Как пришла к ней новая любовь? Как преследовали ее на Родине, и почему она оказалась в Финляндии?
Еще раз спасибо Вам огромное! Пусть в 2015 году сбудутся Ваши заветные мечты, и моя мечта – в скором времени встретиться с Вами в Санкт-Петербурге в каком-нибудь книжном магазине на презентации новых «Дневников», в окружении доброжелательных мирных людей в безопасной и цивилизованной стране Россия.

Елена Гусева.

Елена Гусева

Здравствуйте, Полина!
Очень хочу сказать Вам "спасибо" - на украинском "дякую" и на литовском "ачю". Не только за книгу (вот уже который день живу Вашими дневниками), сколько за пример, за урок того, как можно и нужно в любой ситуации, среди любых людей оставаться Человеком и Собой.
Я с Украины, в наших Донецке и Луганске происходит что-то подобное тому, что пережили Вы в Грозном. Враг тот же. "Муравей..." очень помог мне понять, что там происходит с простыми людьми. Советую и впредь буду советовать всем читать Вашу книгу. А Вам искренне желаю Здоровья и Любви - вы этого достойны.

Iryna Khomchuk

Я прочел эту книгу...и знаете, накрыло меня после того, как я прочитал о солнечном затмении.
Я ведь прекрасно помню тот день, мне было 12, друзья, крымское лето, огромный арбуз и закопченные стеклышки.
Это чтобы смотреть на солнце.
Если стеклышки подносить слишком близко к огню, или слишком долго держать над ним, они лопались.
В тот день я смотрел на солнце, ел арбуз и знать ничего не знал о городе, разрушенном войной и о людях, выживающих в этом городе.
А теперь знаю.
Спасибо Полине за эту возможность узнать - спасибо и удачи.
Очень сильная книга.

Max Gladunets

Полина, спасибо Вам за эту книгу! Это не рассказ политика, не взгляд журналиста с той или другой стороны. Это дневники ребенка, сумевшего выжить в этом аду на земле. Это честный рассказ о том, что творилось в то время в Чечне. Рассказ ребенка, записывавшего то, что он видел вокруг и подмечавшего детали, для которого не имела значения национальность людей... Эта книга- ПРАВДА о той войне. Никто не расскажет правдивее, чем ребенок, детство которого, прошло на войне. Спасибо, Полина! Храни Вас Бог!

Элина Исаева

Книга произвела огромное впечатление. На самом деле, всё это очень и очень страшно. Меня почему-то больше всего поразил эпизод, где русские военные говорят, что, мол, много вам дать не можем, ибо начальство половину наших пайков продает боевикам. Это даже не цинизм, а просто... Нет слов.
Спасибо за эту книгу. Живя в Москве, где я и родился, я не задумывался над этой войной, особенно в детстве. Книга заставила задуматься.
Я желаю вам успехов в вашей деятельности, буду рассказывать о вашей книге друзьям, знакомым.

Const Tarnovskiy

Это самое лучшее, что я читал о Чечне и один из самых сильных дневников из тех, которые мне попадались. Поражает не просто редкое мужество ребенка, проявленное в этих нечеловеческих условиях. Это пособие для всех, кто хочет учится честности, порядочности и мужеству – качествам, давно подвергшимся девальвации. К сожалению, спустя двадцать лет после начала войны в Чечне даже публикация такого документа требует все тех же качеств – честности, порядочности и мужества.

Дневник черезвычайно интересен с литературной точки зрения. Написанный без излишней эмоциональности, он сочетает в себе несколько планов повествования. Рациональное и прагматчное перечисление страшных военных событий, мистические, иногда необъяснимые сны, гадания, а также воля случая, из-за которого одним суждено выжить, а другим – погибнуть – эти планы переплетены и еще более усиливают состояние на гране между жизнью и смертью. Но литературные качества, это, пожалуй, не главное. Здесь нет деления на черное и белое, на хороших и плохих. Перед лицом войны оказались все участники - мирные жители разных национальностей, боевики, военные. Все определяется тем, как каждый человек поступит в отдельный момент времени, сегодня, сейчас. Подлость или благородство, попытка спасти себя или бескорыстная помощь другим, часто с риском для собственной жизни. Каждый из участников постоянно оказывается в приграничной ситуации и может реагировать по-разному. Сегодня он может оклеветать соседей, а завтра спасти им жизнь. То, что на войне обострено, присутствует и в обычной жизни. Эта книга поможет каждому из нам сделать правильный выбор.

Konstantin Afanasiev

Здравствуйте, Полина!

Мне лет примерно столько же, сколько и Вам, я родилась и выросла в Сибири, и сама в итоге уехала из России - в том числе и потому, что не могу смириться с тем, что происходит с моей страной, с людьми, с культурой, не вижу там своего будущего. Должна сказать, что ваша книга во многом перевернула мои представления как о войне в Чечне, так и в принципе о гранях безумия, на которые способно наше "родное" государство (((

Я теперь все время думаю о Вас, о том, через что Вы прошли, о том, какая подлая и лицемерная вещь - война, особенно, если эта война - гражданская, брат на брата, сосед на соседа. У меня просто не укладывается в голове то, что Вы смогли весь этот ад пережить - и при этом не сломаться, ни разу не предать своих принципов, сохранить душевную теплоту и способность к состраданию. Несмотря на то, что Ваша книга - об ужасах войны, она укрепляет веру в людей. Я думаю, в этом мире еще не все потеряно, когда есть такие, как Вы. После прочтения хочется немедленно стать лучше, позвонить родителям, пойти и сделать что-нибудь хорошее

Пока читала, все время хотелось Вас найти и обнять. Здорово, что есть Интернет и можно написать Вам "спасибо". Первый раз в жизни пишу письмо автору прочитанной книги.

Ну так вот -
СПАСИБО ВАМ! ВЫ ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ! ЖЕЛАЮ МНОГО-МНОГО СЧАСТЬЯ И УДАЧИ!

Ekaterina Kotlyarevskaya

Добрый день! Большое Вам спасибо!
Читал не отрываясь. Довольно стройная картина в моей голове о войне в Чечне рассыпалась, подобно карточному домику. В 1994 году я учился в восьмом классе. Жили мы в маленьком городке на Волге - Самаре. Помню страшные кадры с экрана телевизора, помню ужас соседей, который несколько месяцев назад проводили в армию только окончивших школу сыновей, а получивших взамен цинковые гробы. Мой брат призывного возраста скрывался - он не хотел ехать на ту войну. Помню репортажи о жизни мирных жителей - очереди за хлебом и водой, интервью с бабушкой, в одном халате и тапочках прячущейся от бомб в подвале разрушенного дома. Помню, что ополченцы (или, как их называли, террористы) были совсем не похожи на тех, которыми пушают нас сейчас. До сих пор помню кадр - молодой парень в фиолетовом женском пуховике отстреливается из автомата, прячась за киоск. Сколько он прожил после этой съемки?
Помню Невзоровское "Чистилище" (много мяса, крови и думать не надо - сразу понятно, кто хороший, а кто плохой).
Помню), как боялись терактов. И как впечаталась в наши неокрепшие умы при помощи телевизора, радио и газет очень удобная для кого-то формула "житель Чечни = террорист".
У Шаламова есть такие строки: "Каждая минута лагерной жизни – отравленная минута. Там много такого, что человек не должен знать, а если видел – лучше ему умереть". Того, что Вы видели ребенком, хватило бы на тысячи взрослых. Тех, кто из корысти, алчности и жадности развязал эту войну. Но Бог им судья. Вашу книгу прочту не раз. И ее обязательно прочтут мои дети, когда подрастут.

Dream Team

Уважаемая Полина! Прочёл Вашу книгу «Муравей в стеклянной банке» и впервые захотел написать автору прочитанного произведения.
Спасибо! За стойкость и желание жить, за все свидетельства, что Вы донесли, и продолжаете доносить до общественности.
В 1994 году я учился в 1м классе средней школы рабочего района города Нижнего Новгорода. Я помню, что самыми популярными ругательствами у нас, семи-восьми летних были «чеченец» и «дудаев». Я помню как году в 1999м, тетка из соседнего дома чуть ли не с кулаками накинулась на соседку-армянку, которая жила у нас во дворе, сколько я себя помню, потому что «вы, черные, наших парней убиваете». Было и обратное хамство, на рынках, где торговцы и просто праздно шатающиеся парни с Кавказа кучковались, от того чувствуя себя защищенными и порой вели себя очень плохо по отношению к русским, таким же бедным как они. Богатые посещали другие магазины.
В атмосфере этой обоюдной злости росли я и моё поколение в центральной части России. С первых классов мы видели сообщения об этнических конфликтах в новостях, слышали об «обнаглевших понаехавших» от родителей и изучали великую Россию на школьных уроках. Только годам к 15 я начал понимать, кому и для чего это надо. Спасибо книгам, музыке и хорошим умным товарищам, что встретились в жизни. Берегите себя! Мир вашему дому!

Arkasha Comradov

Полина Жеребцова в своих дневниках описала то,что взрослые не принимают разумом. Есть детская память и отношение к ней в книгах особенно. Эта книга" Муравей в стеклянной банке" заставляет переоценивать свою жизнь.Каждый день это подарок от Бога. Только девочка,живя в жестоких условиях не ставит нам взрослым вопросов,а она имеет право на это. Страна в которой родилась Полина отняла ее детство,отрочество,юность,хотя в ее строках нет жалоб,проклятий. Пора подумать как наша страна живет.Мы с мужем сейчас не смотрим друг другу в глаза,прочтя книгу. Стыдно.

Мария Галстян

Это произведение потрясло меня. Безусловно, оно хорошо с литературной точки зрения, но потрясает оно совсем другим- ужасом войны, которая происходила вот прямо рядом с нами, у нас под боком. Ужасом, которому мы были (а, возможно, и являемся) молчаливыми свидетелями.
Чеченский вопрос здесь подан с другой стороны, с той, о которой я не догадывалась. О массовых убийствах мирных жителей нам не кричали с экранов. Лично мне было стыдно при чтении - часто осуждая действия США в других государствах, моя страна творила такой ад на своей территории, превращая людей в зверей без чести и морали.
Непостижимо и убийственно.

Zoya Tsikunova

Мысли после прочтения перевернулись, в горле ком. От воспоминаний и подлинного описания событий стало не по себе. Автор Человек с большой буквы! Верю, дневник несет огромную лепту в становление мира на нашей грешной и несчастной земле. Эта проза должна стоять в ряду Шаламова, Сахарова, Шукшина и Солженицына!
Читается на одном дыхании. И слезы сразу. Вижу своими глазами картины войны, когда читаю. Такие труды обязательно нужно изучать в школе!

Nadezhda Sergeeva

Прочитала книгу "Муравей в стеклянной банке". Очень впечатляет. Во-первых, написано талантливо, то есть начав читать, уже невозможно оторваться. Во-вторых, очень правдиво, так, как только может написать ребенок, который не умеет лукавить. В третьих, я бы сказала, очень миротворческая книга, прочитав которую, всем существом понимаешь,что всякая война это преступление, преступление ужасное, чудовищное, и абсолютно ничем не оправдяваемое. Я, как наверное и многие, не обратила особого внимания на войну в Чечне, ну воюют и воюют, дикий народ, сами виноваты, и тому подобное. А, прочитав книгу Полины, становится стыдно, стыдно за то, что не знали, стыдно за то, что молчали... и, с болью в душе, понимаешь что если не обращать внимания на историю, она с жестоким постоянством повторяется. То, что происходило в Чечне, теперь происходит на моей родной Украине. А еще понимаешь, что на земле не должно быть детей, которые прячутся в развалинах домов, мерзнут и голодают. Эту книгу должно прочитать как можно больше людей. И еще, особое восхищение вызывает сама Полина, ее личность, которая не только не сломалась под всеми этими ураганами жизни, но расцвела назло всему, как прекрасный горный цветок эдельвейс. Счастья Вам, Полиночка!

Георгий Стоцкий

Не давно я прочитал книгу Полины Жеребцовой "Муравей в стеклянной банке" .Книга замечательная, подкупающая своей искренностью и добротой. Пройти через такие ужасы и остаться Человеком это подвиг. Без всякого преувеличения. Я восхищен этой маленькой, смелой, доброй,но страшно одинокой девочкой. Девизом жизни которой могут стать ее собственные слова: "Тут я поняла,что я ни на чьей стороне, кроме той, где кому то нужна помощь". В этом один из секретов того впечатления, которое производят книги Полины Жеребцовой - абсолютная искренность и объективность. В центре всего повествования всегда стоит страдающий человек. Страдающий безвинно, не смотря на его пол, возраст,национальность и вероисповедание. И это и есть истинный гуманизм. Безо всякой политических спекуляций. Подобных книг я еще не читал, хотя темой чеченской войны интересовался всегда. Я регулярно читал Новую газету с октября 1993 года и хорошо помню статьи Анны Политковской и Эльвиры Горюхиной на тему чеченских событий. Но все эти статьи никогда не затрагивали проблему выживания русского человека в этих страшных обстоятельствах.Складывается впечатление, что русских людей на Кавказе нет и никогда не было. Я не знаю почему либеральная пресса стеснялась писать об этом. То ли боялась обвинений в русском национализме, то ли русская тема казалась им неактуальной по каким то другим причинам. Не знаю. Но книга Полины Жеребцовой освещает проблему жизни и борьбы именно русской девочки и в этой ее уникальность. К тому же эта девочка не делит людей по национальному или религиозному принципу. В отличии от нашей прессы у которой есть либо благородные Робин Гуды боевики, представители "маленького гордого народа" , который, как известно, всегда прав. Или храбрые ОМОНОвцы и контрактники "выполняющие долг перед Родиной" сражающиеся против "духов". В произведении Полины изображены люди,достойные и нет. И критерием их достоинства является исключительно поступок и ничего более. Читайте "Муравей в стеклянной банке" , это честная книга!

Денис Сидоров