Нина Артюхова - Избранные произведения в двух томах: том I. Нина Артюхова - Избранные произведения в двух томах: том I Мяч и песочные пироги

Родилась Нина Артюхова в 1901 году в Москве в семье известного книжного издателя М. В. Сабашникова. В 1918 году Нина поступает в МГУ на агрохимическое отделение физико- математического факультета. Девушка всегда мечтала писать, но также её увлекали химия и астрономия, именно с этим связан такой странный для писателя выбор.

Писать детские рассказы Нина Артюхова начала в 20х годах XX века, продолжая работать химиком и увлекаясь астрономией. В 1949 году стала членом Союза писателей. Известность Нине Михайловне Артюховой принесли повести «Белая коза Альба» (1945) и «Светлана» (1955).

В 1949 году вышел сборник писательницы «Повести о детях». Практически все произведения детской писательницы стихи, повести, рассказы печатались отдельными изданиями. Собраны вместе и изданы были только в 1993 году «Избранные произведения в 2-х томах». Умерла писательница в 1990 году в Москве.

Все произведения Нины Артюховой учат детей быть добрыми и справедливыми, смелыми и честными, верными своему слову. Самая известная повесть Н. Артюховой «Светлана» была напечатана в 1955 году и рассказывала об осиротевшей во время войны девочке, которой предстоит снова научиться быть ребенком, забыть ужасы военных лет, радоваться жизни, обрести счастье.

Нина Михайловна Артюхова

Избранные произведения в двух томах: том I

Если ехать высоко

Вступительная статья

В тридцатых годах Чкалов и Громов с экипажами впервые перелетели из Москвы через Северный полюс в Америку без посадки. Помню, как мы (а мне был 8 лет) восхищались героями-летчиками. Сколько же об этих перелетах было написано статей, рассказов, стихов! Но ничто не могло сравниться с четырьмя строчками, сочиненными детской писательницей Ниной Артюховой. Мы повторяли их нараспев, как считалку:

Сан-Франциско далеко,
Если ехать низко.
Если ехать высоко,
Сан-Франциско - близко!

Казалось бы, вот то, чего ждали тогда от детской поэзии, - прославление строя, создавшего героев. Теперь бы что-нибудь такое же классически чеканное и звонкое про товарища Сталина, про рубиновые звезды над Кремлем, недавно сменившие прежних двуглавых орлов… Но ничего равного стихотворению про Сан-Франциско не получилось. А эти четыре строки пережили уже несколько эпох. Бывало, зайдет речь о создании антологии лучших советских стихов для детей, и тут же кто-нибудь спросит: «А „Сан-Франциско“ Нины Артюховой там будет?»

Перелеты через Северный полюс давно стали обычными пассажирскими рейсами, а стишок все так же радует. В чем же дело? А дело в том, что в нем высокое торжествует над низким, добро над злом, мир над враждой, любовь к человечеству над классовой ненавистью и железным занавесом. Оказывается, полюбив его, мы обрадовались еще и победе искусства!

Нина Михайловна Артюхова родилась в 1901 году в семье известного книгоиздателя М. В. Сабашникова, московского купца. Она окончила Московский университет, стала химиком, увлекалась астрономией, вышла замуж за агронома М. Артюхова, с которым познакомилась еще до революции, а в двадцатых годах написала первые рассказы и стала писательницей. Всю жизнь она провела среди детей и внуков, своих и чужих. Не стань она детской писательницей, детство все равно бы осталось одной из главных ее тем.

Детская литература даже в условиях жесткого идеологического контроля долгое время была более свободной, чем «взрослая». Она дала не только приют «взрослым» Пришвину, Зощенко, Катаеву, А. Толстому, Каверину, но и сделала своими классиками, скажем, лирика, юмориста, переводчика английской народной и классической поэзии С. Маршака или литературного критика, культуролога, чьи прогнозы, данные в начале века, полностью оправдались, и исследователя детской психики Корнея Чуковского. Да и многое из классики всех веков ушло к детям.

Впрочем, Нина Артюхова при всех обстоятельствах писала бы такие книги, какие, говоря словами Пушкина, мать позволит дочери читать. Лев Толстой в черновиках к своим статьям об искусстве объявил три чувства, господствующие во «взрослой» литературе, неинтересными: 1) гордость с ее самолюбованием, 2) похоть, 3) горечь жизни. Писатель, которому скучно выражать эти чувства, в конце концов попадет к детям, оставаясь интересным и для взрослых.

Нина Артюхова выросла в семье, все благосостояние, самоуважение и духовная жизнь которой зависели от издания книг для народа. Они должны были просветить ум и дойти до сердца каждого, от профессора до плотника, от гимназиста до деревенского грамотея-пастуха. Издателям братьям Сабашниковым был важен живой отклик на издаваемые ими книги. Его ждала и вся их семья. Вот, наверное, почему Нине Артюховой всю ее долгую жизнь (она умерла в 1990 году) были так важны встречи с читателями, их письма. Писательница Е. Таратута, до войны работавшая в «Мурзилке», рассказывала, как Нина Михайловна приходила в редакцию за читательскими письмами, как радовалась, что дети ей откликнулись.

Все, что она написала, как бы рассчитано на немедленный живой отклик. Может, потому она иногда сочиняла загадки. Ведь любой, прочитав загадку, захочет выкрикнуть ответ и загадать эту загадку кому-нибудь еще. Загадка все привычное для нас делает таинственным, даже паутину в углу:

Рыбак в углу раскинул сеть,
Крылатых рыбок жадно встретит,
И будет сеть
В углу висеть,
Пока хозяйка не заметит.

Все на свете загадочно, хотя бы потому, что про все можно сочинить загадку. Но не только поэтому. Тайны все время возникают перед большими и маленькими героями Артюховой. В рассказе «Бабушка и внук» малыш Володя замечает на картошке будущие ростки. Они, оказывается, потянутся к солнцу, корешки - в землю. «Бабушка, а куда люди тянутся?» - «А люди тянутся друг к другу», - объясняет бабушка. «Человек, - сказано в повести о войне и послевоенных бедах „Белая коза Альба“, - устроен так, что он должен кого-нибудь любить». А не ответ ли это на одну из главнейших загадок бытия?

Мир для писательницы полон чудес. «Каждая весна - это чудо», - говорится в повести «Просто так» о детях, эвакуированных в обезлюдевшую от войны деревню. «Мне одной таинственнее», - говорит девочка, оставаясь на ночь одна с чужим ребенком. Мир остался для Артюховой чудесным и таинственным на всю ее жизнь. Загадки бытия не покидают ее героев. «Что мне всю жизнь хотелось, - делится с внучками дед в рассказе „Уловить мгновение“, - прямо какое-то неутолимое желание! - посмотреть, как распускается цветок и вырастает гриб». Ему почти удалось это сделать, но тайна осталась тайной. Легче, как в детстве, объяснить ее «вмешательством волшебных сил»: ночью прилетает фея и касается бутонов волшебной палочкой.

Среди героев Нины Артюховой много хороших людей. А так как сюжеты ее рассказов и повестей очень интересны («а что дальше будет?»), то читатель, ставя себя на место героя или героини, видит мир с его бедами, радостями и проблемами глазами очень хорошего человека, и это укрепляет в читателе его собственное светлое начало. Он же от природы устроен так, чтобы кого-нибудь любить!

Только в повестях о войне (они в свое время были горячо приняты читателями у нас и за рубежом) писательнице удалось в полную свою силу изобразить и горе, и беду, и тяжкий быт, и внутреннюю силу людей. А потом редакторы на всех уровнях снова начали следить, чтобы в книги не проникало то, что могло бы огорчить читателей, а главное - начальство. Еще в 1987 году, скажем, из сборника моей лирики попытались изгнать упоминания о храмах и все стихи, где встречались слова «честь» и «совесть». В так называемых школьных повестях дети в сотрудничестве со взрослыми должны были, как тогда говорили, бороться за успеваемость, то есть за оценки, за формальные показатели. В ту пору очень любили все выражать в процентах. Главное несчастье - не тот балл в табеле или в классном журнале, главный порок - списывание и подсказка. Артюхова и тут умела придумывать захватывающие ситуации. «Пионер, а списываешь», - произносит таинственный голос в рассказе «Совесть заговорила». Мальчик в ужасе. А это в трубу, которую прокладывают через его комнату, кричат его приятели. Впрочем, писательнице были скучны такие темы и правила и она не писала годами.

В повести «Мама» уже в годы «оттепели» Артюхова рассчиталась с теми, кто мучил и писателей, и читателей, и героев книг, изобразив завуча Ирину Петровну. Вот ей показывают младенца. «Ирина Петровна сказала со сладкой улыбкой: - Очаровательное существо!» Но, замечает автор, «было видно, что она маленьким детям не доверяет, как потенциальным нарушителям дисциплины и будущим снижателям процента успеваемости». Зато своего племянника она выручает из всех неприятностей, пока тот не становится преступником, чуть не убившим летчика, героя войны. Добрейшая и скромнейшая Нина Артюхова прямо-таки ненавидит тех, кто, говоря словами великой Книги, совращает малых сих. В замечательной поэме «Грибное лето» (она публикуется впервые) во время войны солдатская мать в переполненном поезде везет в учебный лагерь сыну и его товарищам мешок сухарей, который она так и не отдала поездным грабителям. Самое страшное, что этих мальчишек сделал преступниками солидный взрослый человек:

Наклонился и вниз глядит
На мешок, чемодан, на меня…
Театральное слово «бандит»
Воплощенным увидела я.
Был огромен, небрит и жесток.
Тем ребятам он мог быть отцом,
Быть любимым учителем мог.

Я даже представить себе не мог, как способна ненавидеть Артюхова тех, кто «имеет власть над еще не окрепшей душой», «а учит насильничать и красть». Такими же бандитами она считает и тех, кто готовит и начинает войны. И она же, роя в начале войны укрытие от бомбежек, мечтала:

О, если б я могла своей рукою
Такую вырыть щель, убежище такое,
Где б дети все, со всех концов земли,
Пока не прозвучит сигнал отбоя,
Пересидеть и переждать могли.

Нина Михайловна Артюхова

Светлана

И почему это все Гали - беленькие, а чуть Светлана - черная, как галчонок?

Девочка молча подняла на капитана огромные черные, без улыбки глаза.

Странная маленькая фигурка. На вид - лет десять, не больше. А глаза старше, гораздо старше. Платье слишком короткое, давно из него выросла. Сверху надета вязаная старушечья кофта с какими-то необычными пуговицами. Она слишком широка и длинна, доходит почти до подола платья. К этой нелепой кофте аккуратно подшит белый отложной воротничок. Крупнокудрявые волосы - как широкая черная папаха над худеньким лицом.

Капитан придвинул к столу табуретку и сел. В избе ни одного целого стекла. За окнами кое-где еще дымятся кучи пепла и обгорелых бревен. Фронт уже передвинулся далеко на запад, деревня стала глубоким тылом - деревня или то, что осталось от нее… Около уцелевшего здания школы - санитарные машины и сестры в белых халатах. Пожарище зарастет, дома отстроятся… Но эти детские глаза без улыбки!

Хозяйка поставила на стол чугунок с картошкой и тихо сказала:

Кушайте, касатики… Больше вас угостить нечем.

Морщинистое лицо, бледно-голубые, будто вылинявшие от слез глаза…

Спасибо, мать, - ответил капитан. - Садись, мы тоже угощать будем. Ну-ка, Федя, чем сегодня богат? Подсаживайся, Ромашов.

Лейтенант с черными усиками сел на скамью у окна, молоденький белобрысый ординарец наклонился к вещевому мешку.

На столе появились консервы и сахар, толсто нарезанные хлеб и колбаса.

Капитан сделал приглашающий жест.

Хозяйка сказала:

Спасибо вам… товарищи!

Она как-то особенно бережно выговорила это слово. Капитан опять повернулся к Феде:

Сладкого, сладкого дай! Ведь у нас шоколад был… Светлана, где же ты?

Но девочка, покосившись на стол, уже выскользнула из комнаты и стояла на крыльце, обхватив тоненькой рукой деревянные перила. Федя с запасом провизии в руках вышел вслед за ней и уселся на верхней ступеньке крыльца.

Садись сюда! - Он показал на ступеньку рядом. - Мы, товарищ капитан, здесь поужинаем. На свежем воздухе.

Стеснительная она, - сказала хозяйка.

Капитан спросил:

У себя оставите?

Не знаю, как и быть. Сами видите, какая у нас жизнь. Я все хвораю. Да и учиться ей надо.

В детский дом нужно устроить.

Вот и я ей говорила: придут наши…

Странное дело, - сказал Ромашов, глядя в окно, - как будто мы сегодня в тылу и на отдыхе, а с Лебедевым уже что-то приключилось - успел в медсанбате побывать.

Какой Лебедев? - удивился капитан. - Наш Костя? Так ведь он в штаб пошел, за документами.

Молодой белокурый офицер со свежей повязкой на руке шел, чуть заметно прихрамывая, через улицу от дверей школы. Федя вскочил со ступеньки крыльца:

Товарищ младший лейтенант! Что это с вами?

Костя Лебедев вошел в избу, смущенно улыбаясь.

Что у тебя с рукой? - спросил капитан.

Пустяки, товарищ капитан. Возвращался из штаба… Там два домика в лесу стоят, на отлете. И вдруг бегут девушки: «Товарищ военный! У нас в погребе немцы!» Позвал ребят, взяли автоматы, кричим: «Хэнде хох!» Двое вышли, руки подняли, а третий, эсэсовец, гранату бросил.

Сильно задело?

Да нет, маленькие осколки.

Некстати все-таки, перед поездкой. Документы получил?

Все в порядке, товарищ капитан. - Он вынул бумаги и положил на стол.

Вот видишь, - сказал капитан, разглядывая документы, - с сегодняшнего дня ты уже и не в дивизии. Ты в Москву уехал, нет тебя уже здесь, ясно? Зачем тебя в этот погреб понесло, не могу понять! Без тебя никак не обошлись бы?

Костя опять виновато улыбнулся. Капитан спросил:

А с машиной как?

Утром, в пять часов, заедут за мной.

Ладно. Садись. Поешь, отдыхай. Советую выспаться.

Хозяйка негромко сказала:

У нас в избе тоже эсэсовец жил. Офицер ихний.

Какой же он был? - спросил Ромашов.

Ничего. Он как-то даже лучше других. Никаких особенных зверств не делал. Спокойный такой…

Она замолчала, будто вспомнив о чем-то очень страшном. Все смотрели на нее.

Вот, помню, стоит как-то у крыльца, а на ступеньках Светланка сидела и мальчик соседкин, еще поменьше. А он на них посмотрел и так спокойно-спокойно, даже как будто с жалостью говорит: «А ведь они не будут жить. Они нам не нужны. Нам ваша земля нужна, а люди нам не нужны». И пошел к себе в комендатуру…

Лицо капитана побагровело. Он стукнул по столу сжатым кулаком:

Врет! Гадина! Фашист! Будут жить наши дети!

Он резко отодвинул табуретку и заходил по комнате.

Светлана, пойди сюда! - Быстрым шепотом он сказал Косте: - Костя, будь другом, девчурка тут одна, сирота, отца и мать убили. Захвати ее с собой в Москву, в детский дом устрой… Сделаешь?

Девочка уже вошла в комнату и остановилась около капитана. Он провел рукой по ее волосам:

Хочешь в Москву поехать, Светлана, в детский дом? Будешь учиться. Вот этот дяденька утром уезжает и тебя отвезет. Нравится он тебе? Поедешь с ним?

Теперь Светлана повернулась к Косте. Она увидела загорелое, румяное, совсем еще мальчишеское лицо и приветливые глаза, светло-карие, с теплыми золотыми искорками.

Поедешь?

Ну и прекрасно! Понравился - значит, все в порядке. - Капитан вынул трубку и чиркнул зажигалкой. - Я пойду пройдусь немного. А потом - спать. Заслужили.

Он вышел на улицу. Федя, стоявший у окна снаружи, сочувственно поглядел ему вслед.

Расстроился наш капитан, - сказал он хозяйке. - У него у самого жена и дочка неизвестно, живы ли, нет ли. Три года ничего о них не знает.

Его дочку Галей зовут, и она блондинка? - полувопросительно сказала девочка.

А ты откуда знаешь? - удивился Ромашов.

Так. Мне показалось.

Ишь ты! «Блондинка»! Слова-то какие употребляет! - шутливо сказал Федя.

Девочка посмотрела на него черными глазищами:

А вы разве этого слова не употребляете?

Ишь ты! - с добродушным удивлением повторил Федя. - Зубастая, как я погляжу! - Потом сказал: - Что же это ты, Светлана? Я только здесь, на крыльце, заметил: эсэсовца твоего мы прогнали, а пуговицы у тебя на кофточке самые что ни на есть гитлеровские, фашистские!

Светлана молча подошла к комоду, схватила ножницы и с видом сосредоточенной, недетской ненависти одну за другой отрезала все пуговицы.

Нина Артюхова

МЯЧ И ПЕСОЧНЫЕ ПИРОГИ

На дорожках скамейки стоят далеко друг от друга, а в середине сквера они сдвинулись тесным кольцом, будто собрались потанцевать вокруг клумбы и ящика с песком.

Ребята, которые выходят гулять, сразу идут к этим весёлым скамейкам. С пустыми руками не приходит никто.

Песок ещё немного влажный после вчерашнего дождя. Если принести формочки, можно печь на солнце великолепные пироги. Если взять лопатку, целый город можно построить: с высотными домами, с туннелями метро, с гаражом для легковых машин.

Зина взяла с собой совок и песочники, а Зи-нина мама на всякий случай захватила ещё мячик в тонкой верёвочной сетке.

Мама положила мячик рядом с собой на скамейку и раскрыла книгу. Зина перелезла через низкую деревянную стенку ящика и стала совком накладывать песок в формочки.

Две сестры, Галя и Валя, в одинаковых платьях, с одинаковыми бантами в волосах, немного подвинулись.

Старшая, Галя, сказала:

– У тебя пироги, а мы домик строим. Приходи к нам в гости, – и шлёпнула лопаткой по крыше нового дома.

Позднее всех вышел гулять Костя со своей бабушкой.

Костина бабушка старенькая и очень рассеянная, а Костя маленький и тоже очень рассеянный. Костя ничего с собой из дому не взял – забыл. И бабушка забыла про игрушки.

Бабушка сказала:

– Ты играй, Костик, играй, а я здесь посижу.

Костя сначала постоял у ящика с песком, посмотрел, как играют девочки. Потом увидел Зинин мяч на скамейке, рядом с Зининой мамой. Подошёл и спросил:

– Можно, я мячик возьму?

– Возьми, дорогой, – сказала Зинина мама. Пам! Пам! – это мячик запрыгал по дорожке.

Сначала высоко подскакивал, потом всё ниже, ниже... Наконец просто покатился, мелькая синими и красными боками.

А Костя бежал за ним, подпрыгивал, повизгивал от радости, догонял, останавливал, обнимал обеими руками, снова бросал на дорожку...

Пам! Пам! Пам!

Зина обернулась. Мяч – синий с красным, совсем как у неё. Ни разу Костя не выходил гулять с таким мячом.

Она посмотрела на скамью. Так и есть! Рядом с мамой только пустая сетка лежит.

И вдруг Зине расхотелось печь песочные пироги, захотелось бегать за мячом. Она собрала свои формочки и отнесла их маме. Потом подошла к Косте и сказала:

– Я сама хочу мячиком играть.

Костя послушно отдал ей мяч, постоял немного просто так, увидел Зинины песочники и опять подошёл к Зининой маме:

– Можно, я поиграю формочками?

– Поиграй, дорогой, – приветливо сказала Зинина мама. – А Зиночка моя где?.. Ах, вон она, за мячиком побежала.

Костя с песочниками и совком никак не мог перелезть через деревянный борт ящика.

Ему помогли Галя и Валя.

– Не садись на песок, он мокрый, – сказала Галя. – Вот сюда сядь... Насыпай совком. Вот так.

А Валя сказала:

– Какие у него красивые пироги!

И правда, пироги у Кости были очень красивые. Он выкладывал их из форм не так, как Зина, не правильными, рядами. Костя шлёпал свои пироги вразброд, куда попало: на доску ящика, себе на коленку, какому-то мальчику в грузовик... Два пирога даже попали на крышу дома, который построили Галя и Валя. Вышло очень смешно.

А Зинин мяч проскакал по дорожке, запутался в траве и остановился. Зина опять подбросила его, но уже не так высоко.

Пам! Пам! – мячик лениво подпрыгнул раз и ещё раз... Кроме Зины, никто в мяч не играл. Не так уж интересно играть в мяч. В песок интереснее.

Вот опять смеются Галя и Валя:

– Ты бы шофёра пирогами угостил, сунь ему в окошечко.

Зина оглянулась. Грузовик, наполненный песочными пирогами, медленно подъехал к песочному дому. Костя пристукнул совком – вот и ещё один пирог готов, для шофёра.

Странно: знакомый совок и формочки знакомые. А рядом с мамой на скамейке формочек нет.

Зина спрятала мяч в сетку и положила его маме на колени:

– Подержи, – а сама пошла к ребятам и села рядом с Костей.

Костя сразу заметил, как Зина на него смотрит, и спросил:

– Ты хочешь играть своими формочками? Зина сказала:

Костя оставил на песке формочки и совок, огляделся и пошёл к Зининой маме. За спиной Зина услышала мамин голос:

– Возьми, дорогой.

Пам! Пам! Пам!

Это мячик несётся, высоко подпрыгивая, а Костя – за ним. А у мамы на коленях только пустая сетка лежит.

Зине сразу надоело возиться с песочными пирогами.

Мячик на дорожке, мячик под скамейкой, Костя на четвереньках пробежал под скамейкой...

Когда Костя поймал наконец мяч и хотел опять подбросить его, он увидел перед собой Зину.

У Зины в руках ничего не было: песочники и совок она уже успела отнести маме. На этот раз Зина ничего не сказала, а Костя ничего не спросил. Он молча протянул ей мяч и ушёл к песку, где играли ребята.

Галя дала ему лопатку.

– Вот, – сказала она, – делай дорогу к нашему дому, а я каких-нибудь веточек поищу – будет сад.

А Зина сидела на скамейке рядом с мамой и думала...

Если пойти побегать с мячом и оставить у мамы песочники, мама отдаст их Косте. Если играть песочниками и оставить мяч, мама отдаст Косте мяч. Сидя играть ни во что нельзя. А встать невозможно: в одной руке совок, в другой песочники, мяч лежит на коленях. Была бы третья рука – можно было бы и мячик унести с собой. но третьей руки нет... Что делать?

ТРУСИХА

Валя была трусиха. Она боялась мышей, лягушек, быков, пауков, гусениц. Её так и звали – «трусиха».

Один раз ребята играли на улице, на большой куче песка. Мальчики строили крепость, а Валя и её младший братишка Андрюша варили обед для кукол. Валю в войну играть не принимали – ведь она была трусиха, а Андрюша для войны не годился, потому что умел ходить только на четвереньках.

Нина Михайловна Артюхова ( -) - русская детская писательница.

Биография

Родилась Нина Артюхова в Москве в семье известного книжного издателя М. В. Сабашникова . В 1918 году Нина поступает в МГУ на агрохимическое отделение физико-математического факультета . Девушка всегда мечтала писать, но также её увлекали химия и астрономия, именно с этим связан такой странный для писателя выбор.

Писать детские рассказы Нина Артюхова начала в 20-х годах XX века, продолжая работать химиком и увлекаясь астрономией. В 1949 году стала членом Союза писателей . Известность Нине Михайловне Артюховой принесли повести «Белая коза Альба» () и «Светлана» (). В 1949 году вышел сборник писательница «Повести о детях». Практически все произведения детской писательницы - стихи, повести, рассказы - печатались отдельными изданиями, в периодике. Собраны вместе и изданы были только в 1993 году «Избранные произведения в 2-х томах» (Москва, Издательство им. Сабашниковых ; вышел лишь 1-й том).

Умерла писательница в 1990 году в Москве.

Творчество

Все произведения Нины Артюховой учат детей быть добрыми и справедливыми, смелыми и честными, верными своему слову. Самая известная повесть Н. Артюховой «Светлана» была напечатана в 1955 году и рассказывала об осиротевшей во время войны девочке, которой предстоит снова научиться быть ребенком, забыть ужасы военных лет, радоваться жизни, обрести счастье.

Повести и рассказы

• «Белая коза Альба» (1945)
• «Светлана» (1955)
• «Мама»
• «Подружки»
• «Фарфоровые шаги»
• «Совесть заговорила»
• «Мяч и песочные часы»
• «Три толстухи»

Издания

• Артюхова Н. Н. Трудный вечер. - М.: ГИДЛ (Детгиз), 1958. - 16 с. Тираж: 425 000 экз. (М., Фабрика детской книги Детгиза.)

Напишите отзыв о статье "Артюхова, Нина Михайловна"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Артюхова, Нина Михайловна