Великий пианист Святослав Рихтер: жизненный и творческий путь. Святослав Рихтер – строптивый гений Рихтер святослав семья

ВИДЗЫ (август, 1997) СВЕДЕНИЯ ХЭДЕМАНАСведений о Видзах крайне мало. Лишь Хэдеман, польский писатель, Потрудился во благо этого городка. И вот что он сообщает…В начале XV в. сын великого князя Кейстута Сигизмунт передал видзовские владения сразу трем семьям: Довгердам,

Исходное сообщение Арт_Калейдоскоп
Спасибо! Очень интересно!

«У меня не может быть семьи, только искусство», – говорил он. В искусство он ушел, как в монастырь.

«У Светика было ощущение, что с ним ничего не случится. Как будто он был в дружбе со всеми элементами природы. И даже страшные эпизоды его жизни, которые сокрушили веру в самого любимого человека – в мать, и смерть отца не смогли погасить в нем внутренний свет. К сожалению, я довольно точно знаю, как все было. В 1937 году Слава приехал из Одессы в Москву поступать в консерваторию к Генриху Нейгаузу. Хотя Светик нигде не учился (только дома отец занимался с ним), Нейгауз сказал: «Это ученик, которого я ждал всю жизнь». Потом Генрих Густавович в одном из писем напишет: «Рихтер – гениальный человек. Добрый, самоотверженный, деликатный и способный чувствовать боль и сострадание».

И Слава начал учиться в консерватории. Поначалу жил у друзей, а потом его прописали у Нейгауза, и он перебрался туда

ОДЕССА – ГОРОД, ГДЕ ВОЙНА НАСТИГЛА РОДИТЕЛЕЙ РИХТЕРА

Родители его остались в Одессе. Отец был на 20 лет старше матери. Слава рассказывал, что тот был замечательным музыкантом, играл на органе и даже сам что-то сочинял. Преподавал в консерватории и играл в кирхе.

Мать его была русской – Анна Павловна Москалёва. Очень красивая женщина каренинского типа – полноватая, с грациозными движениями. Была абсолютно рыжей.

Когда ее спрашивали, чем она красит волосы, Анна Павловна подзывала Славу, и он выбегал «красненький, как апельсинчик».

Если отец был от него, может быть, несколько далек, то мать была для Славы всем. Она очень хорошо готовила и замечательно шила. Семья в основном и жила на деньги, которые своим мастерством зарабатывала Анна Павловна. Утром она шила, днем убиралась и готовила, а вечером снимала халат, надевала платье, причесывалась и принимала гостей.

Среди друзей дома был некий Сергей Дмитриевич Кондратьев.

Это был человек, внешне очень похожий на Ленина. Инвалид, который мог передвигаться только по квартире. Обеды ему приносила Анна Павловна.

Кондратьев был музыкантом-теоретиком и занимался с Рихтером. Слава рассказывал, что этого человека, давшего ему очень много в смысле теории музыки, он не выносил. Славу раздражала его слащавость.

Кондратьев, например, писал Свете в Москву: «Дорогой Славонька! Сейчас у нас зимушка-зима, морозушко постукивает своей ледяной палочкой. Уж до чего хороша русская зимушка, разве сравнишь ее с заморской».

23 июня 1941 года Слава должен был лететь в Одессу. Из-за того, что началась война, все рейсы были отменены.

Но несколько писем от матери Светик получить успел. Анна Павловна писала, что у папы все нормально, а она ходит к Сергею Дмитриевичу и думает перевезти его к ним, так как передвигаться по Одессе с каждым днем становится все сложнее.

Светик восхищался мамой: «Она по 20 километров проходит, чтобы ухаживать за больным».

Потом Одессу захватили немцы, и переписка прекратилась.

Все это время Светик рассказывал о маме, мечтал, как она приедет к нему в гости. Когда мы готовили картофельные очистки – другой еды не было, он говорил: «Вкусно получается. Но мама приедет и научит вас готовить еще вкуснее».

Светик жил надеждой встречи с родителями. Мама была для него всем. «Я только скажу, а мама уже смеется. Я только подумаю, а мама уже улыбается», – говорил он. Анна Павловна была ему и подругой, и советчиком, и основой нравственности.

До войны она приезжала в Москву и обворожила нас всех – и молодых, и взрослых. Мы все стали писать ей письма. Одна из знакомых девушек Славы написала Анне Павловне, что Рихтер не вернул ей книгу. И добавила, что, наверное, «все таланты таковы». Анна Павловна тут же прислала сыну письмо: «Как стыдно тебе будет, если тебя станут ценить только как талант. Человек и талант – разные вещи. И негодяй может быть талантлив». Вот такими у них были отношения

На фото: СВЯТОСЛАВ РИХТЕР ПРИ ПОСЕЩЕНИИ МАТЕРИ

АННА ПАВЛОВНА УШЛА С НЕМЦАМИ

Когда Одессу освободили, туда поехал знакомый Светика, инженер по профессии, который должен был оценить состояние города. Через него Светик передал матери письмо, мы тоже написали ей.

Это было в апреле. Святослав уехал на гастроли, а мы ждали возвращения этого знакомого инженера. Уже прошел срок, когда он должен был вернуться, а у нас мужчина так и не появился.

Тогда я сама поехала к нему за город. Отыскала его дом, вижу – он на огороде что-то делает. И такое у меня появилось предчувствие, что лучше бы мне к нему не подходить. Но я отогнала эти мысли.

Плохие новости, – встретил меня мужчина. – Отца Светика расстреляли. А Анна Павловна, выйдя замуж за Кондратьева, ушла с немцами».

Оказалось, что этот Кондратьев был до революции большим человеком и его настоящая фамилия чуть ли не Бенкендорф. В 1918 году при помощи дирижера Большого театра Голованова и его жены певицы Неждановой ему удалось поменять паспорт и стать Кондратьевым.

Больше двадцати лет он притворялся инвалидом. А мать, которой так восхищался Светик, имела с ним роман. И в конце концов даже перевезла его к себе.

Получилось, что ходила Анна Павловна не к больному товарищу, а к возлюбленному. И предала и мужа, и сына. Она ведь отдала мужа на смерть. Светик рассказывал: «Это не доказано, но говорят, что сам Кондратьев на отца и донес». За неделю перед сдачей Одессы родителям Рихтера предложили эвакуироваться. Но поскольку Кондратьева с ними не брали, Анна Павловна уезжать отказалась. Тем самым подписав мужу смертный приговор.

«Папе и маме предложили эвакуироваться, – рассказывал потом Светик. – Но Кондратьева не брали. И мама отказалась. Я думаю, что папа все понял».

Когда в город вошли немцы, Кондратьев обнародовал, кто он на самом деле. Более того, женился на Анне Павловне и взял ее фамилию. Когда много лет спустя Светик приехал к матери в Германию и увидел на дверной дощечке надпись «С. Рихтер», ему стало дурно. «Я не мог понять, при чем здесь я, – рассказывал он мне. – И только потом догадался, что «С.» – это «Сергей».

Светику за границей часто говорили: «Мы видели вашего отца». Он отвечал: «Мой отец был расстрелян». Вот так…

По дороге из Тбилиси, где он гастролировал, Светик остановился в Киеве у своей знакомой, жены знаменитого глазного врача Филатова, и она ему все рассказала о судьбе родителей. Она была ближайшим другом его отца. Сперанская ее фамилия. «Я не могла себе представить, чтобы человек на моих глазах мог так измениться, – вспоминала она потом. – Он начал таять, похудел, рухнул на диван и зарыдал. Я всю ночь просидела с ним».

Когда мы с сестрой встречали Славу на вокзале, у него было абсолютно больное лицо. Он вышел из вагона, словно выпал, и сказал: «Випа, я все знаю». До 1960 года эту тему мы не трогали

На фото: ТЕОФИЛ ДАНИЛОВИЧ РИХТЕР И АННА ПАВЛОВНА РИХТЕР С МАЛЕНЬКИМ СВЯТОСЛАВОМ

ВСЕ ДЕЛО В ГИПНОЗЕ

В итоге долгих разговоров мы со Светиком решили, что все дело было в гипнозе. Ведь у Анны Павловны произошло полное изменение личности. То, что на нее мог подействовать гипноз, говорит один эпизод. Она сама рассказывала мне, как молоденькой девушкой из Житомира, где тогда жила, поехала навестить в соседний городок свою подругу. Во время обратного пути в купе напротив нее сидел молодой человек, интеллигентный, с интересным лицом, обычно одетый, средних лет. И пристально на нее смотрел.

«И вдруг я поняла, – говорила Анна Павловна, – что он мне дает какие-то указания. Поезд замедлил ход, мы подъезжали к станции перед Житомиром. Мужчина встал с места, и я тоже встала и пошла за ним. Я чувствовала, что просто не могу не идти. Мы вышли в тамбур. И в это время из соседнего купе появилась моя приятельница и обратилась ко мне: «Аня, ты с ума сошла! Житомир же следующая станция!» Я повернулась в ее сторону, а этот человек как в воздухе растаял, и больше я его не видела. Поезд тем временем отправился дальше». Потом, когда после всего произошедшего мы с сестрой были в Одессе, то встретились с подругой Анны Павловны.

«Она всю войну ждала Светика, – рассказала нам эта женщина. – Но когда немцы уходили, она пришла ко мне с маленьким чемоданом, совершенно бледная, глядела куда-то вдаль и говорила: «Я ухожу». Подруга пыталась ее образумить, но Анна Павловна стояла на своем: «Я ухожу».

ВСТРЕЧА С МАТЕРЬЮ

В октябре 1962 года в журнале «Музыкальная жизнь» был напечатан перевод статьи Пола Мура из американского «Хай фиделити». В ней американец рассказывает о том, как стал свидетелем встречи Рихтера с матерью.

Так получилось, что именно Мур, в 1958 году первым написавший в западной прессе о Рихтере, сделал все, чтобы эта встреча состоялась. Узнав, что в небольшом немецком городке Швебиш-Гмюнд живет некая фрау Рихтер, которая называет себя матерью пианиста, он немедленно сел в машину и отправился к ней. До этого во всех разговорах сам Рихтер на вопросы о родителях отвечал, что «они умерли». А потому иностранному журналисту и музыковеду захотелось самому разобраться, что же это за фрау Рихтер.

Разыскав небольшой двухэтажный дом, одну из квартир в котором занимала та самая дама с мужем, Мур приготовился объяснить, кто он и зачем приехал. Но едва он появился на пороге, как хозяйка дома сама узнала его.

«Мое недоумение прояснилось, – вспоминал Пол Мур, – когда она сообщила мне, что родственница, живущая в Америке, прислала ей октябрьский номер «Хай фиделити» за 1958 год, в котором была помещена моя статья о Рихтере. Фрау сказала: «С тех пор как мы ее увидели, мы все время молились о встрече с вами. У нас не было никаких контактов со Славой с 1941 года, так что даже возможность повидать кого-то, кто видел его самого, для нас была настоящая сенсация».

Анна Павловна рассказала американцу и об обстоятельствах своего отъезда из Советского Союза: «Отца Славы арестовали вместе с примерно шестью тысячами других одесситов, носивших немецкие фамилии. Таков был приказ, полученный от Берия. Мой муж ничего предосудительного не совершал, ничего. Он был просто музыкантом, я тоже; большинство наших предков и родственников были либо музыкантами, либо артистами, и мы никогда не занимались политической деятельностью. Единственное, в чем его могли обвинить – в давнем, 1927 году он давал уроки музыки в немецком консульстве в Одессе. Но при Сталине и Берии этого было вполне достаточно, чтобы его арестовать и посадить в тюрьму. Потом они его убили.

Когда войска «оси» дошли до Одессы, то город был оккупирован, в основном румынами; потом они начали отступать, мы с моим вторым мужем ушли вместе с ними.

Увезти с собой многое было невозможно, но я захватила все, что смогла, связанное с воспоминаниями о Славе. Покинув Одессу, мы жили в Румынии, в Венгрии, потом в Польше, затем в Германии».

Та встреча Мура с Анной Павловной продолжалась недолго.

«Фрау Рихтер в основном пыталась выудить из меня любые, самые незначительные новости о Славе, или, как она иногда называла его, Светике, что в переводе означает «маленький свет». Тогда же Анна Павловна передала через журналиста короткую записку для сына, которая начиналась со слов «Mein uber alles Geliebter!» («Мой самый возлюбленный!») и заканчивалась «Deine Dich liebende Anna» («Любящая тебя Анна»). Через общую знакомую Пол Мур сумел переслать записку Рихтеру в Москву.

А первая встреча пианиста с матерью состоялась осенью 1960 года в Нью-Йорке, где импресарио Соломон Юрок устроил концерт Рихтера.

Анна Павловна потом вспоминала, что ей так долго пришлось доказывать Юроку, что она приходится Рихтеру матерью, что она почувствовала себя на допросе в полиции. Тогда же Рихтеру задали вопрос, собирается ли он добиваться реабилитации отца. На что Рихтер ответил: «Как можно реабилитировать невинного человека?»

После той первой встречи Анну Павловну от имени советского министра культуры Фурцевой пригласили в Москву – в гости или насовсем. Но женщина отказалась. И, в свою очередь, пригласила в гости сына. Этот визит стал возможен через два года.

Пол Мур оставил детальные воспоминания о той встрече, при которой он также присутствовал. «Скромная двухкомнатная квартирка, по сути дела, оказалась музеем Святослава Рихтера. Все стены были покрыты его фотографиями с детства и до зрелых лет. На одной из них он был изображен загримированным под Ференца Листа, роль которого ему довелось однажды сыграть в советском фильме о Михаиле Глинке. Тут же висели цветные акварели домов Рихтеров в Житомире и Одессе, а также угла в одесском доме, где стояла его кровать.

Один из снимков юного Славы в шестнадцатилетнем возрасте доказывает, что в молодости, до того, как стали постепенно исчезать его белокурые волосы, он был поистине поразительно красив.

Хозяйка дома рассказала, что в ее сыне смешана русская, польская, немецкая, шведская и венгерская кровь…

Фрау Рихтер провела сына по квартире и показала ему те картины, которые ей довелось спасти из их старого гнезда в Одессе. Рихтер рассеянным взглядом рассматривал карандашный рисунок своего старого дома в Житомире и другого, в Одессе».

Вместе с Рихтером в Германии была и его жена, Нина Львовна Дорлиак. Их поезд прибыл из Парижа. На вокзале Рихтера и Дорлиак встречал Пол Мур. «Супруги прибыли вовремя, везя с собой большой багаж, включавший картонную коробку, в которой, как с усмешкой объяснила Нина Дорлиак, покоился превосходный цилиндр, без которого, как решил Слава, он просто не может появляться в Лондоне (следующем после Германии пункте гастрольного путешествия Рихтера. – И.О.). С такой же дружелюбной насмешкой Рихтер продемонстрировал длинный круглый пакет, завернутый в коричневую бумагу: по его словам, это был торшер, который Нина была намерена тащить с собой из Лондона до Москвы через Париж, Штутгарт, Вену и Бухарест».

Они пробыли в Германии в общей сложности несколько дней.

Тот же Пол Мур вспоминал, как во время обратной дороги на вокзал, откуда Рихтер и Дорлиак должны были ехать в Лондон, вел себя «муж фрау Рихтер». «Он нервно посмеивался и болтал без умолку всю дорогу. Вдруг он неожиданно спросил: «Светик, в твоем паспорте все еще значится, что ты немец?» Рихтер немного настороженно, словно не зная, к чему тот клонит, ответил: «Да».

«О-о-о, это хорошо! – рассмеялся довольный старик. – Но в следующий раз, когда ты приедешь в Германию, у тебя должно быть непременно немецкое имя, – к примеру Хельмут, или что-нибудь в этом роде». Рихтер снисходительно улыбнулся, но, обменявшись втихомолку взглядами с женой, решительно произнес: «Имя Святослав меня вполне устраивает».

На вокзале, пока ждали поезд, все решили выпить чаю с пирожными. Сели за стол, сделали заказ. Но Рихтер в последний момент передумал пить чай и отправился побродить по городу. На платформе он появился одновременно с поездом.

Потом «фрау Рихтер пыталась внушить сыну, как важно для нее получать от него весточки. Но я сомневался в эффективности ее просьб: Нина как-то сказала мне со смехом, что за все эти годы, что они знают друг друга, Слава посылал ей множество телеграмм, но никогда не писал ни одного письма, даже открытки».

О чем был самый последний разговор матери с сыном, Пол Мур не знает, так как нарочно оставил их наедине. Он подошел к фрау Рихтер, лишь когда состав тронулся. «Фрау Рихтер, печально улыбаясь, прошептала, как бы про себя: «Ну вот, кончился мой сон».

«ДЛЯ МЕНЯ МАМА УМЕРЛА ДАВНО»

«Когда Светик вернулся и я спросила его, как прошла встреча, – рассказывает Вера Ивановна, – он ответил: «Мамы нет, вместо нее маска».

Я попыталась расспросить его о подробностях, ведь прошло столько лет. «Кондратьев не оставлял нас ни на минуту, – сказал Слава. – А вместо мамы – маска. Мы ни на одно мгновение не остались наедине. Но я и не хотел. Мы поцеловались, и все».

Нина Дорлиак пыталась отвлечь мужа Анны Павловны, придумывая всякие уловки, например, прося показать дом. Но тот не поддался. После этого Светик еще несколько раз выезжал в Германию. Газеты писали: «Рихтер едет к матери», все выглядело очень мило. Но говорили они только об искусстве.

Когда Анна Павловна тяжело заболела, Рихтер все заработанные на гастролях деньги потратил на ее лечение. Его отказ сдать гонорар государству вызвал тогда большой скандал. О смерти матери он узнал от Кондратьева за несколько минут до начала своего концерта в Вене. Это было его единственное неудачное выступление. «Конец легенды», – писали на следующий день газеты. Ездил он и на похороны.

Мне он прислал открытку: «Випа, ты знаешь нашу новость. Но ты также знаешь, что для меня мама умерла давно. Может, я бесчувственный. Приеду, поговорим…»

Святослав Рихтер - одессит, хотя родился он 20 марта 1915 года в Житомире, где прошло его раннее детство. Дедушка будущего пианиста был музыкальным мастером и настройщиком фортепиано. У него было двенадцать детей. Один из них — Теофил — стал профессиональным музыкантом, учился в Венской академии музыки, провел в Вене около двадцати лет. В памяти Святослава на всю жизнь сохранилось, как отец «хорошо играл на фортепиано, особенно романтические пьесы - Шумана, Шопена. В молодости, как пианист, давал концерты. Но панически боялся эстрады и из-за этого так и не стал концертирующим пианистом. Превосходно владел органом, часто на нем импровизировал. Его импровизации приходили слушать многие…». Мать Святослава - Анна Павловна Москалева «была художественно одарена, хорошо рисовала, любила театр, музыку. По своему характеру напоминала один из персонажей пьесы Булгакова «Дни Турбиных» - Елену Турбину. Вообще, когда смотрел этот спектакль, многое ассоциировалось у меня с детством»,- так вспоминал Рихтер. В Житомире и другом украинском городе - Сумы маленький Святослав прожил в семье дедушки пять лет, а затем до 1937 года его детство, юность и молодость прошли в Одессе. Здесь он закончил семилетнюю школу, начались его музыкальные увлечения. В доме Рихтеров часто собирались, чтобы поиграть трио, квартеты. По четвергам домашние музыкальные вечера устраивались в квартире профессора Одесской консерватории Б. Тюнеева.

Музыке Святослав прежде всего учился у своего отца, пианиста и органиста . Формально не имея музыкального образования, работал концертмейстером хора Одесской оперы.

Рихтер так вспоминал о начале своей музыкальной жизни: «Тем, что я стал музыкантом, я обязан главным образом своему отцу — он создавал в семье музыкальную атмосферу. Это получалось совершенно естественно: он был пианист, окончил Венскую консерваторию — очень давно! Он был довольно пожилого возраста, гораздо старше матери, на много лет. У отца были ученики. Как музыкант, он пользовался авторитетом, но сам я с ним не мог заниматься совершенно. У меня он не пользовался авторитетом — вероятно, именно потому, что я был его сыном. Трижды мы пробовали, и каждый раз кончалось тем, что он отказывался со мной заниматься. Отец было очень мягким человеком, а я почему-то делал все наоборот… Отец тогда еще играл на рояле, но когда мне исполнилось пятнадцать лет (1930 г.), он уже перестал играть на нем, теперь он был органистом… С пятнадцати лет я начал бесплатно работать в качестве концертмейстера-стажера в любительском кружке при Дворце моряков, где собирались преимущественно неудачники-артисты. С ними я разучивал оперные партии. Конечно, все это было ужасно, пели они ужасно! Тут очень много комических воспоминаний… После этого в шестнадцать-семнадцать лет я выступал как аккомпаниатор на концертах Одесской филармонии. Аккомпанировал в сборных концертах, в которых могли участвовать и скрипачи, и фокусники, и жонглеры. Там я был один год (до 1933 г.), потом рассорился, и меня уволили. На следующий год была договоренность, что меня опять возьмут, но я больше в филармонию не вернулся. Я поступил концертмейстером в Одесский оперный театр, но не в оперу, а в балет. И целый год (до 1934 г.) я аккомпанировал в балете. У меня тогда уже выработался свой собственный пианистический стиль, оркестровый несколько… На следующий год я перешел в оперу. Три года (до 1937 г.) работал в опере… Еще когда я поступил концертмейстером в балет, мне пришла в голову очень смелая мысль — дать свой концерт, за один год работы на рояле, может быть, за полтора-два года. В Одессе был , где я решился дать концерт из произведений Шопена. Конечно, это был странный концерт! Он был очень многолюдным и прошел с большим успехом (19 февраля 1934 г.)…»

В возрасте 22-х лет (1937 г.), фактически будучи самоучкой, Святослав поступил в Московскую консерваторию, где учился у Генриха Нейгауза. Вот как описывают современники поступление Рихтера: «…С самого начала явление Рихтера было подобно чуду. Этот чудесный факт запечатлен в воспоминаниях Генриха Густавовича Нейгауза: «Студенты попросили послушать молодого человека из Одессы, который хотел бы поступить в консерваторию, в мой класс. «Он уже окончил музыкальную школу?» — спросил я. «Нет, он нигде не учился». Признаюсь, этот ответ несколько озадачивал… Человек, не получивший музыкального образования, собирался поступать в консерваторию! Интересно было посмотреть на смельчака. И вот он пришел. Высокий, худощавый юноша, светловолосый, синеглазый, с живым, удивительно привлекательным лицом. Он сел за рояль, положил на клавиши большие, мягкие, нервные руки и заиграл. Играл он очень сдержанно, я бы сказал, даже подчеркнуто просто, строго. Его исполнение захватило меня. Я шепнул своей ученице: «По-моему, он гениальный музыкант». После Двадцать восьмой сонаты Бетховена юноша сыграл несколько своих сочинений, читал с листа. И всем присутствующим хотелось, чтобы он играл еще и еще… С этого дня Святослав Рихтер стал моим учеником».

С 1937 по 1941 годы Святослав несколько раз приезжал в Одессу навестить родителей. Однако после начала войны связь Рихтера с Одессой была прервана, и, как оказалось, навсегда. Вот как рассказывает об этом Анатолий Вассерман: «…перед самым уходом советских войск из Одессы в начале октября 1941-го органы безопасности успели расстрелять церковного регента и органиста, профессора Одесской консерватории и концертмейстера Одесского оперного театра немца Теофила Даниловича Рихтера – отца выдающегося пианиста ХХ столетия Святослава Рихтера. Вместе с ним расстреляны другие 23 члена «немецкой» церкви. Об этом напоминает мемориальная табличка в кирхе. Святослав Теофилович, объездивший весь мир и дававший более 70 концертов в год, никогда не гастролировал в Одессе…»

Со студентами, Киев, 1948

Отец Рихтера был расстрелян перед входом в Одессу немецких войск только за то, что был немцем. Мать покинула Одессу вместе с отступавшими немецкими войсками. Из-за этого Рихтера много лет не выпускали на Запад, опасаясь, что он не вернётся. Его звала из Германии мать.

Вот что вспоминала об этом Вера Ивановна Прохорова, друг семьи Рихтеров:
«…[Вера Ивановна] упоминает о сложных отношениях Святослава Рихтера с матерью, которую он считал виновной в гибели отца в начале войны. Родители пианиста жили в Одессе, и в последние дни перед приходом в город немцев им предложили эвакуироваться. Но мать отказалась это сделать, так как в противном случае ее любовник - некто Сергей Кондратьев - вынужден был бы остаться в городе. Отец Рихтера - немец по происхождению - был арестован и убит НКВД вместе с тысячами своих соплеменников, которые, как считалось, симпатизировали фашистам. Мать же при отступлении немецких войск ушла с ними и впоследствии жила в Германии. Всю свою жизнь Рихтер ужасно переживал эту историю и, хотя он встречался и общался с матерью, был невероятно травмирован произошедшим.»

Святослав Рихтер за работой

Имя Святослава Рихтера овеяно легендами, некоторые из них правдивы, некоторые нет. Доподлинно известно одно – Рихтер был выдающимся пианистом XX века, чья филигранная техника исполнения, удивительная память и способность к импровизации не могли не вызывать восхищения.

В некотором роде жизненный путь Святослава был определен его семьей: отцом, который преподавал в Одесской консерватории, матерью и теткой, которые воспитали в мальчике чувство прекрасного.

Рихтер не разучивал гаммы, он перескочил школьную скамью и сразу попал в выпускной класс. Святослав с детства играл , писал театральные пьесы, не вылезал из оперных театров и еще в отчем доме мечтал стать дирижером.

Рихтер был страстно увлечен музыкой, он мог просиживать за пианино долгие часы, играя одно произведение за другим. В Одесском Доме Моряка и в Одесской филармонии Рихтер работал пианистом-концертмейстером. Первый сольный концерт был посвящен . Рихтера заметили и пригласили аккомпаниатором в Одесскую филармонию.

Поистине неожиданным шагом стало поступление Рихтера в Московскую консерваторию. Юноша произвел большое впечатление на Нейгауза, и не без некоторых трудностей, связанных исключительно со скучной образовательной программой, закончил обучение только в 1947 году.

Отсутствие диплома не могло заставить Святослава сидеть без дела. В 1940 году 25-летний пианист феноменально исполняет Шестую симфонию в Малом зале консерватории. В музыкальных кругах заговорили о нем, как о ярчайшем явлении. Концерты, следовавшие один за другим, только укрепляли первоначальное мнение специалистов и публики. Но произошло то, что все ожидали, но во что никто не хотел верить – наступила война.

Во время войны Рихтер потерял семью: отца расстреляли, а мать, немка, долгое время считалась погибшей. Святослав остался совсем один, без крыши над головой, без еды и без теплой одежды и что хуже всего – без музыкального инструмента. Друзья не оставили его в беде, больше других ему помогла художница Анна Трояновская. Рихтер подолгу не расставался с роялем Метнера, который стоял в доме Анны Ивановны. В Москве и даже блокадном Ленинграде Святослав давал сольные концерты, выступал с оркестрами, наращивая репертуар. Это сумасшедшее время с бешеным ритмом можно описать в нескольких словах: репетиции, поездки, гостиницы, концерты, оркестры, публика, шквал аплодисментов, самолет, города и снова бесконечные репетиции, битком набитые залы и лица, горящие ожиданием.

Рихтер не только легко осваивал сложнейшие пьесы, но и регулярно выдавал блестящий музыкальный фейерверк на концертах. Он был поистине неистощим, неутомим, его гнала вперед жажда познания. Всего за какие-то четыре дня он понял, изучил прокофьевскую сонату так, что во время выступления притихшие люди плакали.

На конец 40-х годов Рихтер облачен в пурпур славы, он обласкан публикой, которая валом идет на его концерты. Победа на Всесоюзном конкурсе музыкальных исполнителей принесла ему международное признание. С 1945 годы Святослав Рихтер – желанный гость во всех крупных музыкальных центрах мира. Пианист в совершенстве владел всем классическим репертуаром фортепианной музыки.

Рихтер много путешествует, перед ним снимают шляпу французы, венгры, болгары, финны, американцы, англичане, канадцы, итальянцы и даже японцы. Восторженная публика превозносит его безупречное исполнение, критики пытаются оценить величие его гения.

И все же Рихтер не был единственным исполнителем с богатым репертуаром, не он один изо дня в день до ломоты в пальцах репетировал, не он один стремился к совершенству, будто соревнуясь с самим дьяволом. Так что же делало его исполнение гениальным?

Отгадка кроется в духовном складе пианиста: в неподвластном,не признающем недомолвок, сметающем все на своем пути стремлении постигнуть мир во всех его проявлениях. Рихтер ошеломляет слушателей, он вовлекает их в мир неистовых страстей, обрушивает на них чувства, которые едва ли мог бы испытать кто-нибудь из них, потому что недостаточно смел, коварен, эгоистичен, храбр, добр или зол!

Публика покидает концертный зал, чувствуя, что подгибаются колени, что непослушное сердце бьется, как орел, запертый в тесной клетке! Музыка, которую они не раз слышали в другом исполнении, оживала под руками Рихтера, создавала материальные образы.

Произведение казалось наполненным смыслами,которые прежде никто не замечал. Музыка обретала вкус, плотность, вязкость, она, наконец, обретала законченную форму.

Рихтер - это художник эпохи Возрождения, который ни на минуту не сомневался в том, что человеку подвластно все. Именно за это Святослава называли титаном, а его музыку считали музыкой, которая написана для великанов, почитая за невозможность познать своим хрупким сердцем всю глубину чувств.

Музыка, вызванная к жизни нервными, длинными пальцами, налетала как шквальный ветер, заставляя слушателей вцепляться в ручки кресел. Огонь охватывал лица слушателей, дрожь пробирала до костей. Эмоции захлестывали, как волны тонущий корабль, и тянули на дно, чтобы потом вознести снова в поднебесную высь.

Рихтер звал за собой слушателей в удивительный мир, он пел колыбельные, успокаивал и утешал. Хрустальные, слышимые, скорее, сердцем, звуки ритмично повторялись, заставляя забывать про обыденную реальность. Рихтер погружал слушателей в божественный сон, где не было боли и воспоминаний.

Рихтер управлял материей, он сдирал покровы, обнажал нервы и жилы, он поражал сердца слушателей прямым воздействием электрического тока. Публика, весь тысячный зал, готова была поклясться, что во время концерта рядом с Рихетром на танкетке сидели , Бетховен, Шуберт, Дебюсси и !

Перевоплощение Рихтера в авторов музыкальных произведений, полное растворение в музыке – наиболее яркая черта его творчества. Не раз специалисты говорили, что Рихтер, как художник, холоден и абстрактен. Он проводник эмоций, которые вложил автор в музыкальное творение. Бесстрастность, отсутствие “человечности” пианиста не делали произведение хуже, наоборот, выразительность музыки становилась сильнее, чище.

Рихтер, увлекающийся Шекспиром, Гете, Пушкиным и Блоком, время от времени рисующий картины, обладающий обширными знаниями в области искусства, имел огромный культурный багаж, но во время концерта он его утрачивал, преображаясь в иного человека, жившего в другое время и говорившего на другом языке. Святослав умел так концентрироваться, что на сцене оставался только один актер - музыка.

С годами Рихтер не потерял своих способностей, он продолжил исследовать недра, отыскал еще много драгоценных жил. Гениальный музыкант никогда не останавливался на достигнутом. Святослав Рихтер не раз говорил, что творческая нагрузка год от года должна возрастать, только при этом условии возможен прогресс.

Рихтер участвовал в новых проектах, изучал новые произведения, и во всех предприятиях его ждал успех. Так, в 80-х годах он организовал “Декабрьские вечера” – фестиваль музыки, живописи и поэзии, которые проходили в Пушкинском музее. Они пользовались большой любовью публики.

Рихтер ставил оперы, лично занимаясь всеми сопутствующими мелочами: от освещения до декораций; путешествовал по миру и по России; играл в ансамблях. Годы не отняли у него работоспособности, страсти к новым впечатлениям, жажды новых познаний и его мастерство.

Еще при жизни Святослава Рихтера признали небожителем, олимпийцем, который способен вызывать души умерших из царства Аида, низвергать титанов в Тартар, нарушать ход времени и влиять на жизни людей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что после смерти Святослав Рихтер стал легендой.

Музыкальные Сезоны

(7 марта по старому стилю) 1915 года в Житомире (Украина). Его отец Теофил Рихтер (1872-1941) был сыном немецкого колониста, жившего в России. Мать, Анна Москалева (1892-1963), происходила из русской дворянской семьи.

Детство и юность Святослав Рихтер провел в Одессе , где учился у своего отца - пианиста и органиста, получившего образование в Вене. В 1941 году его отец был репрессирован как немецкий шпион, а мать вынуждена была эмигрировать в Германию.

В 1932-1937 годах Святослав Рихтер работал концертмейстером в Одесской филармонии, с 1934 года - в Одесском театре оперы и балета.

В 1934 году он дал свой первый концерт.

В личной коллекции музыканта были собраны картины и рисунки его друзей и почитателей, среди которых Пабло Пикассо, Оскар Кокошка, Ренато Гуттузо, Василий Шухаев, Роберт Фальк, Дмитрий Краснопевцев, Анна Трояновская и другие.

Последний публичный концерт Рихтера состоялся в марте 1995 года в Германии.

Святослав Рихтер - народный артист СССР (1961). Он был удостоен звания Героя Социалистического Труда (1975). Лауреат Государственной премии СССР (1950), Ленинской премии (1961), Государственной премии РФ за 1995 год . Награжден тремя орденами Ленина (1965, 1975, 1985), орденом Октябрьской Революции (1980), орденом "За заслуги перед Отечеством III степени, другими орденами и медалями, в том числе иностранных государств. Кавалер ордена Искусств и литературы (Франция, 1985).

Святослав Рихтер был женат на певице (сопрано) и профессоре Московской консерватории Нине Дорлиак (1908-1998), дочери известной певицы Ксении Дорлиак.

Большую часть своего собрания живописи Рихтер завещал в дар Государственному музею изобразительных искусств (ГМИИ) имени А.С. Пушкина. В настоящее время картины находятся в Музее личных коллекций.

В 1999 году на Большой Бронной улице в Москве был открыт Музей-квартира С.Т. Рихтера - филиал ГМИИ.

В июне 2013 года в дар Московской консерватории был передан бронзовый бюст Святослава Рихтера работы скульптора Эрнста Неизвестного.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников